Впрочем, я соврал, что в Свердловске не было гостей. Стало дурным вкусом не приглашать на фестивали иностранные некоммерческие группы. В данном случае - это западногерманская ФАН ФАН КРАЙЗИС - что же, господи, они играли? Но барабанщик был великолепен, особенно на соло по струнам бас-гитары. Приятно быть иностранцем в России - на все вопросы - "йа,йа", и улыбка до ушей. Никто ничего не понимает, но все смеются, все счастливы. В конце банкета немцы мирно заснули за столом.
Разумеется, в пост-ельциновском городе и режим ельцинский - ложимся в четыре, а в девять утра президент клуба Николай Грахов уже обзванивает люксы журналистов - пора ехать на семинар, конференцию, просмотр… (один я все же пропустил). Что же, самый престижный фестиваль страны стоит того, чтобы поработать в полную силу.
МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ ВРЕМЁН АЛЕКСАНДРА БАШЛАЧЁВА
Гленн Казаков
На Ковалевском кладбище в Ленинграде лежит устланная цветами плита с большим портретом, обошедшем почти все газеты и журналы. 23 февраля 1988 года здесь был похоронен Александр Башлачев. А 19 февраля 1990-го кандидат искусствоведения из Москвы Марина Тимашева, автор первой в советской официальной прессе статьи о Башлачеве, сидела на табуретке в одной из кухонь северо-запада Ленинграда.
"Разговоры на кухнях" стали таким оккультным словосочетанием в свете недавней тихой, но упорной борьбы с властью, что его истинный смысл дошел до меня позже, чем следовало. Когда я был маленьким, я просто думал, что это сложная и странная русская антисоветская традиция, и люди сидели на кухнях потому, что так было круче. Потом на некоторое время магия кухонных разговоров забылась за делом, а когда у всех ребят моего круга одновременно родилось по ребенку, на практике оказалось, что поздним вечером дети спят, а родителям ничего не остается, как идти на кухню. Как и новая ступень в нашем старении, это меня немного расстроило, и первый вариант объяснения кажется мне более романтичным. Тем более, когда ребенок проснулся, мы все же так и оставались на кухне, а в комнате хозяин квартиры, редактор РИО Андрей Бурлака поставил любимую группу Башлачева ДОРЗ.
Для Марины Тимашевой ДОРЗ - один из ансамблей, с которых началось ее вовлечение в рок-музыку. Накануне этого вечера в качестве театрального критика она побывала на очень "шестидесятническом" по духу спектакле и в этот момент делилась впечатлениями. Она немножко опоздала родиться, чтобы быть подхваченной этой - опять магическое словосочетание - культурой шестидесятых, и теперь, кажется, слегка жалеет, что многое из нее не может воспринять так близко, как бы ей хотелось. Зато Тимашеву вполне можно отнести к западным шестидесятникам - эта волна докатилась до нас лет на пять позже, и к началу семидесятых в России появились не только первые ансамбли, но и первые критики, МАШИНА ВРЕМЕНИ, МИФЫ и другие группы-первооткрыватели были совсем не похожи на то, что мы привыкли сегодня называть рок-музыкой: в первую очередь по своей ВИАобразной форме обращения к слушателям и по столь же сейчас непонятному набору образов, идеалов, стремлений.