Рассказ вышел обстоятельный: от момента поступления в Рязанское десантное и до выписки из госпиталя после сильнейшей контузии и ранения, в результате которого потерял часть ладони, а потом был уволен из Вооруженных сил. Изредка Аркадий замолкал, отворачивался и печально смотрел куда-то сквозь стены, в бесконечное пространство. Видать, вспоминал молодость, товарищей… Ведь какими бы тяжелыми не сложились те давние годы, а все одно представлялись самыми лучшими в жизни.
— Детей, значит, нет? — напомнил о себе Барков.
— Нет. Поначалу страсть как хотели, а сейчас… Может и к лучшему, что не родили.
— Понимаю. Стало быть, нормальную работу не нашел из-за отсутствия пальца?
Серебров молча взял в левую руку блестящий столовый нож и завертел им так, как оркестровый ударник крутит барабанную палочку. Вращение оказалось настолько быстрым, что вместо ножа над столом засиял сплошной диск.
— Ого! — удивленно вскинул брови знакомец.
— После госпиталя я год разрабатывал ладонь. Даже комплекс специальных упражнений придумал. Рука восстановилась и работает лучше прежней. Так что дело не в ней…
— Это тоже память о Чечне? — кивнул Станислав Львович на шрам.
— О ней…
Тем временем на эстраде поменялся состав — вместо современной группы вышли трое: пианист, скрипач и певица. После первого же исполнения старинного романса камерное трио сорвало бурю оваций…
— Что делается, а?.. Раньше крутняк блатату хрипатую слушал, теперь же на Хворостовского попер, на Пигудина, — засмеялся новый знакомец.
— Это верно, — кивнул спецназовец, хотя и не слышал о названных исполнителях.
Фээсбэшник вдруг придвинулся ближе, наклонил вперед голову с густой шевелюрой, прищурил левый глаз. Голос его сделался хрипловато-резким:
— Послушай, Аркадий… а не хотел бы принять участие в одной операции?
— В какой операции? — насторожился тот.
— Ничего особенного с точки зрения твоей бывшей профессии. И, поверь, ничего криминального — акция разрабатывалась в аппарате ФСБ.
— Хм, странно… А почему «контора» не поручит ее выполнение своему спецназу? Помнится, ребята там служили неслабые.
Приятель хитро прищурился:
— Я, конечно же, объясню и суть, и мельчайшие детали, но вначале мне нужно получить от тебя принципиальное согласие.
Серебров был прилично пьян, однако даже это не помешало включить максимальную осторожность — слишком много набил шишек за последние годы, чтобы доверять первому встречному и очертя голову бросаться в очередную авантюру. Потому с ответом не торопился…
— Тебе же нужны деньги, не так ли? На лечение жены; на приличную квартиру, которую ты, безусловно, заработал. На нормальную жизнь, в конце концов, — гнул свою линию Станислав. — Я всего лишь предлагаю исправить несправедливое к тебе отношение сволочных и бездушных чиновников.