В тот день Паршин понял, что до конца своей жизни, покуда носят его ноги, он запасся делом, которому с великой охотой отдаст все оставшиеся в себе силы, своё умение, свою любовь. В том, что это дело не обойдется без него, он ни на минуту не сомневался, и уже там, в кабинете, пока шло совещание, привычно прикидывал в уме, как и с чего должно начаться оно, куда на этот раз придется перегонять ему своё хозяйство, какие люди потребуются.
Тогда его задержали в Москве. И эту задержку он истолковал по-своему: будет назначение. Утром по дороге в министерство купил газету «Гудок», увидел отчет о вчерашнем совещании. Над броским заголовком прочитал слова, которые вчера не раз вспоминали выступающие, которые он и сам столько раз успел повторить: «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны».
Он знал, помнил эти слова, понимал их глубокий смысл, понимал, как много значит для всей страны уже не завтрашнее, а сегодяшнее дело — электрификация железных дорог. Он был готов к этому делу. Многое, о чём писалось в статье, задело Паршина за живое, удивило точностью сравнений, до которых он сам вряд ли додумался бы. Журналисту, написавшему отчет, дело, которого ждал Паршин, представлялось чем-то вроде хирургической операции: старый, задыхающийся от перегрузок, от паровозной гари и копоти организм дороги предстояло омолодить, заменить другим, способным вдохнуть новую жизнь и жить на невиданных скоростях.
По статье выходило, что ему, Паршину, с его строительно-монтажным поездом отводится в этой операции ну если не роль хирурга, то одного из его ассистентов, правой его руки. И другие сравнения были в том же духе. Провода электротяги журналист срапнивал с жизненными нервами дороги, а будущие тяговые подстанции — с клапанами сердца. Словом, дело стоило таких торжественных сравнений.
Паршин не ошибся и в своих предположениях: в тот день он получил назначение. И вот с тех пор, с десяток, наверное, лет, он, придерживаясь высокого стиля того газетчика, — правая рука, ассистент хирурга… Нынешней весной — новое наступление на старую дорогу, которую сам же когда-то восстанавливал.
Все до поры шло хорошо, но вдруг застопорилось. Причина — дожди. Вторую неделю, когда только жать и жать, дожди заливают станцию, из-за них пришлось сократить фронт работ и, как невесело шутили на стройке, сидеть у моря, ждать погоды. Котлован под фундамент будущей подстанции, вырытый наполовину, напоминал грязный водоём, черпать дальше жижу ковшами не имело смысла. Пустили в ход насосы, но и дождь знал своё: за ночь снова заливал до краёв. Не лучше было и на путях, где шли подготовительные работы перед заменой старых платформ новыми, бетонными, где тянулись траншеи и со дня на день предстояло поднимать опоры. Строители на чём свет стоит ругали погоду, а заодно и начальника СМП.