— Эй, куда ты? — Раиса успела крикнуть вдогонку. — Да погоди же, вот человек.
Уже в тамбуре Варя задержалась, оглянулась с порога.
— Куда, говорю, полупила?
— Как куда? На станцию, к поезду… Я задержу его, вот увидишь. Я успею.
— Да кого, поезд, что ли?
— Да нет же — этого Берчака. И не надо ему никуда уезжать. Ни тебе, ни ему не надо. А вагончик я освобожу, пойду к начальнику и попрошусь в другой, их много, а вы живите себе…
Все это она выпалила скороговоркой, готовая тут же броситься с места. И только теперь Раиса поняла, ради чего сорвалась эта сумасшедшая новенькая и зачем ей понадобилось бежать на станцию. Стояла перед странной, чудной девчонкой, глядела на неё и не знала, то ли смеяться, то ли плакать. Всё было непонятно, необъяснимо.
«Неужели, — подумала Раиса, — она и в самом деле побежала бы? Вот чудачка!»
Она не засмеялась и не заплакала. Только покачала головой, как будто сожалея о том, что все это не шутка, что в самом деле живёт на свете вот такой чудной человек, готовый сломя голову бежать, догонять кого-то, и при этом быть уверенным, что кому-то это очень нужно.
— Брось, чудачка, — сказала она, — не гони лошадей. А разговор этот, ну, то, что я тебе тут сдуру брякнула, забудь. Мужиком больше, мужиком меньше, какая разница. В прошлом году, под осень, я в мостопоезде работала, один полковник, вот такой мужик, отдыхать на юг ехал, а мы как раз на том пути работали, где тот южный поезд остановился. Ну, он увидел меня и вроде как влюбился, знаешь, с первого взгляда. Стал с собой звать. Кроме шуток, при всех. Девки меня затолкали: поезжай. Документы, мол, за тобой вышлем… Бросить лопату и — привет из Сухуми! Не поехала… Потом все думала, дура я была или нет, до сих пор не знаю. Тебя вот тогда не было, а то бы ты мне живо того полковника догнала. Ну, ладно, хватит… Шутка! Собирайся давай да пошли. С нашим дружным колхозом тебя познакомлю, бабы мировые…
Варя стала торопливо прикидывать на себя одежку. Кто-то еле слышно поднялся в вагончик, а потом мальчишеский голос позвал из-за дверей:
— Теть Рай, мамка просила сказать, что она с обеда выйдет, ей опять нездоровится.
Варя открыла дверь: в тамбуре стоял её вчерашний знакомый, мальчишка-скороход.
— Что, неважнец с матерью? — спросила Раиса. — Пусть бы и вовсе не выходила. Скажи, обойдемся… А вечером, скажи, заглянем.
— Да не, ничего, — торопливо ответил мальчик, — у ней это всегда с утра голову кружит, из-за погоды… — И со знанием произнес: — Давление.
— Да, — Раиса надевала свою робу, — погодка нынче дрянь, когда только это кончится.