Родители одного из тех, кого он уже отыскал, истошно сообщили об этом моим родителям.
— Почему он мстит за тебя? — напрямую спросила мама.
— Влюблен. Вот и все.
— Вот и все?!
Узнав о моем первом женском завоевании, мама очередной раз бурно возликовала. Прежде она изнурительно беспокоилась о том, могут ли у неполноценных ног ее дочери быть поклонники. Утешая себя, мама говорила, что в моих недугах, бесспорно, есть некоторая пикантность, интригующая непохожесть.
— Разумеется, — привычно соглашался с ней папа. — Отклонение от нормы — это самобытность, оригинальность.
Хотя пилюлями, массажами и консультациями профессоров они все же старались лишить меня той интригующей самобыт-
83
ности, в которой, как в бороде Черномора, таилась моя главная сила.
На примере Федькиной страсти я поняла, что истинные чувства действительно понятны без слов: он ни разу не обмолвился о своей слабости. Но свою силу устремил мне на помощь: почти все мальчишки во дворе оказались избитыми.
— Мы можем быть спокойны: ничто человеческое не обойдет Верочку стороной! — восхищалась мама. — Бесспорно… Теперь уже окончательно и бесспорно!
— Это взаимное или одностороннее чувство? — вполголоса поинтересовался папа.
— Одностороннее, — ответила я.
— Всегда стремись к этому! Одностороннее движение даже на улице безопаснее, — поощрила меня мама. — Пусть лучше они… — Она взглянула на папу. — Пусть лучше они вкладывают эмоции и выкладывают свои нервные клетки!
Когда я вышла в другую комнату, бабушка сказала:
— Почему надо так восхищаться? Это же оскорбительно.
— Человек, в котором подозревают какую-нибудь неполноценность, — тоном экскурсовода начал разъяснять папа, — всегда хочет опровергнуть подобное мнение. И это сильнейший стимул!
— А в ком подозревают неполноценность? — уже обычным голосом, не боясь, что я услышу, и продолжая свой метод лечения, спросила бабушка.
Мамина мама, узнав о Федькиной страсти, сказала по телефону, что в мои годы она еще никому не позволяла «себя любить».
— К сожалению, он драчун, — сказал папа таким тоном, будто речь шла о женихе, которому придется отказать от дома.
— Разве Айвенго или, допустим, герои… «Всадника без головы» не были драчунами? — вопросом ответила бабушка. — Они, насколько мне помнится, оставались без головы, потому что дрались за честь. И Федька не лезет в бой просто так… Ничего страшного!
— Плохой человек не может полюбить в столь раннем возрасте. И с такой силой! Анисия Ивановна, как всегда, абсолютно права, — вступила в разговор мама.
Папа сник, поскольку мамины аргументы были для него неопровержимыми. Меня это порой раздражало. Но в данном случае я согласилась с мамой… Однако, когда через несколько дней обнаружилась очередная Федькина жертва и ее родители не пожелали молчать, папа, как бы беря реванш, заявил: