— Встретим карателей во всеоружии!
Назревало кровопролитие. В это самое время из тюрьмы хлынули заключённые. Она ударили гвардейцам в спину. Те побросали дубинки, решив, что сопротивляться бессмысленно.
А Саламура побежал назад, в тюрьму, — ведь Байю он так и не нашёл.
Начальник тюремной стражи орал не своим голосом, И чем сильней он кричал, тем больней сжимал ему руки Зуботычина.
— Где та девочка? — подскочил к Разе Саламура.
— Не знаю… не знаю… — ответил начальник тюремной стражи.
— Сейчас же скажи, где Байя, иначе…
— Ой, больно! — завопил одноглазый.
Видно, Зуботычина пренебрегал методом убеждений, он действовал силой.
— Говори! — приказал он из клетки.
— Не я… не я… запер её… это первый министр. — Раза трепыхался в железных руках бывшего телохранителя Бородавки.
— Ладно, рассказывай! — Зуботычина чуточку расслабил пальцы.
— На башне есть чердак… Дверь в потолке… Лестница валяется там же.
Саламура уже бежал к башне. Нет, он не бежал — летел. Вы не успели бы и глазом моргнуть, как он оказался на третьем этаже. Вот и чердак. Лестница тоже на месте. Остается только ключ подобрать.
Саламура наконец открыл люк и заглянул в секретную камеру. Там было темно.
— Кто это? — спросила Байя испуганным голосом, пастушок от радости потерял дар речи.
— Кто это? — повторила Байя.
— Я, Саламура, — с трудом выговорил пастушок.
— Кто? Саламура? — не поверила Байя.
— Да-да, это я.
— Саламура!
— Байя!
— Хороший ты мой, пришёл?! — Байя поцеловала друга.
Они стояли обнявшись и плакали. Ни Байя, ни Саламура не могли да и не хотели сдерживать слезы радости.
— Байя, где только я тебя не искал! И всё же нашёл.
— Я только о тебе и думала, Саламура. Сердце говорило мне, что ты обязательно придёшь.
— Я ведь обещал тебе показать восход солнца.
— Да я ведь так его и не видала. Кто, кроме тебя, мог показать мне восход?
— Я только вчера узнал, что ты здесь. Светлячки помогли.
— О, мои светлячки! Они очень добрые.
— Очень.
— Недавно я слышала песню ночи. Это ты играл?
— Кто же ещё? Ведь эту песню знаем только ты да я.
— Я так скучала и вдруг слышу песню ночи.
— Да, я играл её на берегу реки. Для тебя, Байя, хотя и не знал, где ты.
— Когда прекратилась песня, я попросила тебя через звездочек сыграть ещё разок.
— Но они мне ничего не сказали.
— Знаю.
— Наступает рассвет. Хочешь, сыграю тебе песню восхода?
— И я увижу восход солнца?!