Они снимали с него дань, и, когда пришли третий раз за месяц, он понял, что ему надо кого-то кому-то сдать. Он позвонил Ханне за советом, и она сказала ему: «Иди в СБУ». Если уж надо кого-то сдать, то лучше всего сдать ментов. В службе безопасности любят, когда им сдают продажных ментов. А ведь, как известно, все менты продажны.
Не знаю почему, но мне кажется, что с последним утверждением я бы поспорил.
Пушкарь пошел в СБУ и сказал, что менты не дают ему жизни. Ребята из СБУ сказали, чтобы он предложил толкать их товар.
На уголовное дело достаточно следов присутствия героина.
Пушкарь предложил ментам толкать их товар из вещдоков, и они принесли ему десять килограмм маковой соломки. Их взяли с поличным.
Разгон в УБНОНе тогда был министерского уровня. Очень много голов тогда полетело. Наверное, даже слишком много.
Ханна говорит, это произвело впечатление.
Ханна говорит, больше менты ни к кому не приходили по нескольку раз.
Все в порядке.
Уже перед сном я услышал в новостях по радио, что сегодня в Сербии произошел обвал, под которым погиб шахтер.
Товарищ над-пере-пупер-полковник, товарищ первый заместитель главного директора всех заместителей старшего начальника только что сел.
Все в порядке.
За годы ловли нариков, сидения в засаде, накрытия притонов и сбивания денег с пушкарей я в совершенстве научился задерживать дыхание, перед тем как нырнуть в дерьмо.
Я много чему научился.
Первый зам рассказывает мне о том, что такое милиция. Он повторяет слова из учебника, те слова, которые я сам могу рассказать, даже если меня разбудить посреди ночи и задать вопрос. Я могу рассказать о высоком моральном облике и о круговой поруке, при которой из-за одного гандона могут завалиться все. Я могу рассказать об обязательствах контролировать круг своих знакомых и не якшаться с преступными элементами. Всему этому я научился за время службы в милиции. Я много чему научился.
Я знаю рецепт приготовления шири.
Я умею правильно сушить драп.
Я могу изготовить отличный бурбулятор.
Товарищ первый сраный заместитель начальника е*ного управления говорит мне, что всему есть свои границы. Товарищ подполковник хочет сказать мне, что мои действия не соответствуют высокому званию украинского милиционера.
– Я что, уволен? – уточняю я.
– Нет, нет, что ты. «Уволен» – это грубо. Ты теперь просто находишься в запасе.
– Ну что ж, – говорю я, – без проблем. Так точно, товарищ подполковник. С этого дня я не буду слушаться ни ваших, ни чьих-либо еще идиотских приказов, не буду вставать, когда в комнату входит старший по званию, не буду писать долгих и утомительных рапортов. Я буду служить в свое удовольствие, служить не толстым обнаглевшим козлам, а народу Украины, я буду выполнять ту работу, для которой я сюда поставлен, а не ту, которую какой-то тупой идиот решил на меня навесить. Плюс, – добавляю я, – я буду повышен в звании и получу увеличение должностного оклада, разумеется.