— И которые берут начало от россказней тех магов, что сумели откупиться (а это, позвольте заметить, обходится недешево) или сбежать из плена. Нетрудно догадаться в каком свете они выставят своих пленителей. И, хорошо, если просто в грязи поваляют, а то, бывает, пустят в народ такое, что и вспоминать неохота. Сам себя бояться начинаешь, если на ночь глядя, наслушаешься.
Марисабель согласилась, что это совсем не лишено смысла.
— Нет, можно конечно не утруждать себя и тут же избавляться от побежденного коллеги, но что это дает? — размышлял д'Аранж. — Убив «сильного» сам ты не становишься сильней, избавившись от «способного» ты не перенимаешь его талант. Прикончив художника, а всякий маг, это в первую очередь художник, ты лишаешь мир его картин! А значит, делаешь бедней все, что тебя окружает.
— Но, раз так, то получается, что вы совсем друг друга не убиваете? Я имею в виду, что один маг из солидарности никогда не убьет другого? Даже врага?
— Профессиональное согласие. Это выгодно всем.
— Мне кажется, что при таком подходе, вы вообще не должны между собой драться, — заметила Марисабель. — Однако как же магические войны? Тот же ваш оловянный ринг?
— Вообще-то, конфликт интересов это такое явление, почище сорняка, везде прорастет. Иногда просто в коридоре двое столкнутся, и понеслась… случается до такой лютой ненависти дело доходит что прямо оторопь берет. Представьте только, отдавленная мозоль и, как результат, триста лет кровавой вендетты. Кажется невероятным? А ведь это чистая правда, был такой случай. И главное, только не смейтесь, люди это были не молодые да горячие, а степенные вроде маги. Я их обоих прекрасно знал.
— Но вы не желаете гибели даже смертельным врагам? — спросила Гранде у которой и мысли не было веселиться. — Я правильно поняла?
— Не то что бы совсем не желаем, — признался маг. — Бывает, что и…Иная вражда между магами длится столетия, а то и более. Но, повторю еще раз, мы понимаем что, убив сильного врага, мы, прежде всего, ослабляем себя. Убираем из мира одну из его красок, без бесконечного множества которых жизнь покажется скучной. Поймите, настоящий талант настолько редкая штука, что потеря даже одного его носителя это серьезная потеря для всех. Пусть даже этот носитель и неприятен вам лично, но это совсем не повод что бы ликвидировать его безвозвратно.
— А если этот носитель настоящее чудовище, жестокое и аморальное? Вроде Слэга? — возмутилась девушка, возвращаясь к "своему барану".
Однако д'Аранж оказался невосприимчив к ее ходу. На реплику он лишь неодобрительно поморщился.