Отец слег в сентябре, и был все время неспокоен, так как каждый день ожидал, что вскроются все его махинации и он покроет позором себя и своих детей. В декабре Комиссия рассмотрела его прошение и пришла к выводу, что с учетом вещей, украденных братьями Эпплтри и леса, который парламент бесплатно выдал гражданам Банбери, но не учтя положения, в котором находился отец, он обязан выплатить штраф в сто восемьдесят фунтов. Если отец не выплатит эту сумму, то они заберут все оставшиеся вещи. Тут отцу стало совсем плохо. Он отказывался от пищи и таял у нас на глазах. Он не вставал с постели и лежал в лихорадке и весь в поту.
Когда я к нему приходила, казалось, что ему было не по себе в моем обществе. Отец часто плакал и обвинял себя в том, что плохо обошелся со мной, и не верил, когда я ему говорила, что не сержусь на него и что мне не на что жаловаться.
Мне кажется, что его больше всего волновало, что будучи пресвитерианцем, он вынужденно принял Ковенант до того, как смог прийти к компромиссу с кредиторами. Было совершенно ясно, что он остается папистом, потому что на следующий день после Рождества, когда моего мужа и матери не было дома, сестра Зара потихоньку привела в дом переодетого священника, чтобы тот прочитал над отцом молитвы, и после этого отец немного приободрился. У него спала температура, и хотя он слабел с каждым днем, было видно, что он не испытывал боли. Отец спокойно умер после полуночи утром нового, 1647 года.
Отец оставил завещание, где он отказал брату Ричарду наш дом в Форрест-Хилле, хотя теперь ему не принадлежал, со всеми вещами и остатками леса; дома и землю в Витли — фригольдерную и арендованную. Теперь штраф за эти земли был в пять раз выше их нормальной стоимости, хотя отец в этом не признавался. Он далее писал, что оставляет ему «все земли в Королевстве Англии и Уэльсе» (что было просто фантазией). Из этого наследства Ричард должен был обеспечивать матушку, а потом уже выплачивать остальные долги, среди которых он упоминал мое приданое по брачному контракту. Вдовья доля наследства моей матери должна была быть равна двум тысячам фунтов, которые отец получил после заключения с ней брака от дядюшки Арчдейла и обещал вложить в земли для матери, которые должны были бы ей приносить ежегодно примерно сто фунтов. Но отец не сделал этого. Что касается земель в Форест-Хилле, которые ему уже не принадлежали, он приказал разделить их между детьми — отдать половину Ричарду, а остальное поделить поровну между всеми нами. Он назначил Ричарда его душеприказчиком, но если тот не пожелает этим заниматься, тогда дело передавалось в руки матери. Он выразил пожелание, чтобы мы не спорили по поводу завещания. Сэру Роберту Паю Старшему он оставил двадцать шиллингов, чтобы тот купил траурное кольцо, как выражение скорби по отцу.