Мечты прекраснейшей полет — сбываются желанья.
Стада в полях, цветы в саду, земля родит на славу,
И нет нужды делить беду меж сильных или слабых.
Правитель горд, народ поет, и молится священник,
Пророк глаголет, мир встает, держать ответ приходит время.
НА СУД ОН ПРИЗОВЕТ НАС ВСЕХ, МЛАДЕНЦЕВ, СТАРЦЕВ —
Вправе сказать мы: «Боже, каждый грех да покарает пламя».
— Да, аминь, аминь, аминь — и так будет всегда, пока вы все не раскаетесь! — кричал наш викарий.
Когда на Михайлов день по приказанию парламента мой отец был должен закрасить или разбить всех идолов, которые находятся в церкви, — будь то изображение, картина или мозаичное стекло, викарий с удовольствием подчинился приказу и решил разбить витражи палкой, но мой отец не разрешил ему, сказав, что какой-нибудь ребенок может наткнуться на осколки и порезаться. Он сам снял витражи ночью и распространил слух, что он их забросил в старый шурф в лесу, вместе с темными картинами, нарисованными на досках, и небольшой старой статуей святого Николая с детьми на руках, и старинный амвон, крытый пурпурным бархатом с красиво вышитыми ангелами в перьях, и старинным покрывалом с вышитым шестикрылым серафимом и другими святыми. Мне кажется, что отец все это спрятал в подвале нашего дома в надежде, что настанет день, когда в стране появится более мягкий парламент и он откажется от глупого строгого постановления. Прихожане очень переживали, когда приказали снять эти старинные красивые украшения и когда узнали, что викарий кривым ножом соскребал со стен фрески, которые мы знали и любили с детства: святой Николай в высокой митре, раздающий пироги маленьким детям, и святой Николай, дающий в ухо еретику Арию. >{28}
Прихожане говорили, что теперь город навсегда покинула удача, но они были беспомощны против указа парламента. Затем явились церковные инспектора. Они осмотрели церковь и удостоверились, что все сделано согласно приказу и все старые витражи и картины удалены из церкви.
Викарий Проктор всегда входил на амвон с длинным свитком в руках и конец этого свитка находился у него на правом плече, напоминая топор. Он читал святое писание с суровой интонацией и повторял его дважды. Казалось, он отпиливал его, точно полено, от толстого ствола Библии, а после Проктор гневно смотрел на скамьи, а потом начинал рубить топором. Иногда дрова как бы легко поддавались рубке, и после одного или двух несильных ударов, он разбивал бревно в щепки. Но иногда казалось, что дерево все в сучьях, и он должен сообразить, как это лучше делать и, стараясь изо всех сил, он обливался потом, и используя клинья, наконец добивался конечного результата…