Уже при входе во двор замка, до Бруно донёсся стук копыт и громкие крики датчан. Спрятавшись в тени прохода ворот, епископ обозрел действо, именуемое в настоящее время полным беспределом. Во внутреннем дворике, у башни, были установлены чучела на шестах с навешанными на них посечёнными доспехами. Рыцари Гюнтера, по очереди, на скаку выпускали болт из маленького арбалета с вогнутыми внутрь дугами, причём старались попасть в место, где предположительно должна была находиться голова мишени. После этого, разряженный арбалет прятался в сумку у седла, выхватывался искривлённый меч и всадник успевал срубить голову второму чучелу, разворачивая лошадь почти у самой каменной кладки башни. Сам епископ, слывший неплохим наездником, в жизнь бы не решился повторить подобный трюк. Успешные действия вызывали голоса одобрения рыцарей, а разворот коня впритык со стеной, сопровождался радостным гулом. Недавно взятый в услужение паж, уже в кольчуге и при мече устанавливал отрубленную голову на место и отходил в сторону. И вот, на белом коне появилась жена Гюнтера. Шауенберг видел её только мельком, всего несколько раз, но опознать в наезднице Нюру – смог. Девушка пустила коня с места в галоп. Выхватила два маленьких арбалета, всадила болты точно в головы, кинула разряженное оружие в широкие раструбы кобур. Срубленный шарик ещё падал на землю, а епископ только сейчас увидел, как в её руке оказалась сабля. Дальше случилось нечто невероятное. Рыцари поворачивали коней влево, где оставалось немного больше места для разворота, но тем самым давали возможность уцелеть оставшимся двум мишеням. Нюра же повернула лошадь вправо, впритык к стене, разворот, искры из-под подков и с четвёртого чучела слетает голова. Коса с алой лентой лупит по спине, а девушка орёт, несясь на белой лошади, крутя саблей над головой под общий, восхищённый рёв датчан.
Священник перестал дышать. Про таких женщин он читал только в запрещённых церковью книгах, где описывались мифы и предания северных народов, столь удачно окрещённых Римом.
Действие продолжалось. Нюру сменил Штауфен. Только в обеих руках у него были маленькие топоры. Проскакав три четверти пути, за сорок шагов до мишеней, два метательных бродекса со свистом полетели в крайние левые чучела, а оставшиеся лишились голов от длинного, полуторного меча. Причём разворот был сделан вправо. Снова раздался рёв, а когда Трюггви бросал копья, а Свиртил сначала из лука, а потом мечом изничтожил все мишени, датчане чуть ли не плясали от возбуждения.
– Господи, я приютил волков в овчарне. – Совершенно испуганно прошептал Бруно. – Если они вздумают погостить тут столько, сколько захотят, ничего нельзя будет сделать. Стража не продержится и падёт, не успею я прочитать Аве Мария.