Мы молча допиваем кофе.
— Погуляем, Джейн? У вас тут рядом неплохой лесопарк.
— Пошли.
На улице светло и тепло — май. Весь лес заполнен бездомными, живущими в автофургончиках. Джейн здесь знают, окликают, улыбаются. Бегают и шумят дети. Они тоже знают Джейн. Посреди бедлама сидит бард и напевает сонеты. Мы постояли рядом… Наконец нашли тихий уголок со скамейкой, сели. Я достаю сигареты, смотрю на Джейн. Девочка задумалась, глядя поверх деревьев на дома вдалеке:
— Все хорошо, Эндрю?
— У нас все хорошо, — кладу руку ей на плечо.
Джейн неподвижна, продолжает думать:
— Все хорошо, но мне тревожно, Эндрю. Отец молчит, но я вижу — в нем больше нет беззаботности.
— Ибсон много работает.
— Но он делает не свое дело.
Выбрасываю окурок, улыбаюсь Джейн:
— Наступают серьезные времена, девочка. Америка не успокоилась после Переворота. Накатывает мощный вал насилия.
— Война? — Джейн серьезна.
— Да. Еще много будет смертей, страну зальет кровью. Может быть, мы погибнем, — мне сейчас очень хорошо и я крепче прижимаю Джейн к себе.
— Зачем?
— Не знаю. Новая эра требует крови.
— Это вы хотите крови.
— Нет. За последний месяц в районе моего отряда убито 50 человек. Их убивали зверски, сначала мучили и уродовали. И так по всему Нью-Йорку. Каждую ночь гибнут сотни людей. Я устал от смертей.
— Но ты тоже убиваешь.
— Обязан.
— Это страшно. — Джейн кладет голову на мое плечо.
— В мире много насилия. Оно уничтожает и в конце концов уничтожит нас. Пусть мы обречены, но у нас есть оружие и мы будем убивать зло. Драться, пока хватит сил и мужества. Надейся на нас, Джейн. — Я ищу ее губы и девочка подставляет их, у нее сухие терпкие губы…
Возвращаемся, крадемся мимо спящего Ибсона на второй этаж. Джейн закрывает дверь на замок, снимает платье. Я подхожу и целую ее маленькую грудь. Медленно опускаюсь на колени. Рубашка остается в руках Джейн…
Просыпаюсь без пяти шесть и начинаю быстро набрасывать одежду. Не замечаю, как Джейн открывает глаза и тревожно смотрит на меня:
— Ты так рано уходишь?
— Меня ждет машина. Я скоро вернусь.
— Ты не успеешь вернуться, Эндрю.
Целую Джейн в лоб. Обхожу спящего в кресле Ибсона. Тэн в машине уже включил двигатель и открыл дверцу. Мчимся по утреннему Нью-Йорку. Выкуриваю сигарету, протираю глаза — окончательно просыпаюсь.
— Как прошло дежурство?
Тэн молча показывает, что все хорошо. В Буквэме посеревший после дежурства Симпсон сидит за неубранным столом и обжигается об растворимое кофейное пойло.
— Сегодня в городе тихо, — хмуро говорит он.
— Олл райт, Вильям!
Плескаю в большую кружку кофе и большими глотками выпиваю. Мне хорошо: на земле еще весна, мир, и яростное солнце заливает Нью-Йорк.