— Почему же? Слышал. Это такая болезнь, которая бывает, в основном, у женщин…
— Неизлечимая, забыл добавить. — Агнесс протянула ему бокал. — Ты недооцениваешь интуицию, Фокси Данкан, журналист… А она иногда спасает жизнь…
О чем это она? — проснулась первая голова Фокси. А что, если эта Агнесс поступит с тобой, как со своими мужьями? Отравит тебя или еще что-нибудь…
Молчи, глупая, — вмешалась вторая. Что ты несешь? Ты умница, Фокси. Теперь ты сможешь узнать об Агнесс все, что тебе нужно. Разве ты не этого хотел?
Фокси встряхнул головой, чтобы развеять наваждение. Он никогда не чувствовал такой неуверенности в своих поступках. Не желание раскопать правду об Агнесс движет им — им движет какая-то сила, о существовании которой Фокси раньше не знал. Огромная и могучая, как ураганный ветер, и в то же время ласковая и манящая, как мерцающий огонек перед глазами усталого путника.
Казалось, лицо Агнесс совсем близко, так близко, что можно прикоснуться к нему рукой, провести пальцами по этой нежной бархатной коже, погладить полные губы, окрашенные земляничным вином…
Она снова посмотрела на него сквозь хрусталь бокала, и в этом взгляде Фокси почудился призыв.
Он никогда не заставлял себя упрашивать. И сейчас, поддавшись ее взгляду, загипнотизированный им, Фокси потянулся к этой колдунье в алом платье и, взяв из ее рук бокал, поставил его на стол. Агнесс не сопротивлялась. Она внимательно смотрела на него, выжидая, что он скажет или сделает дальше.
Фокси придвинулся к ней, обхватил руками овал ее лица и поцеловал в обагренные вином губы. Руки Агнесс обхватили его спину и прижали Фокси к себе. Фокси почувствовал, как болезненно и сладко ноет его тело от этих ласковых прикосновений.
Он целовал Агнесс снова и снова, впитывая в себя дурманящий запах этой женщины, который опьянял его и заставлял терять рассудок. Ему хотелось оторваться от ее губ, от нежной кожи ее щек, от ее шеи, гладкой и теплой, от ее дыхания, пряного и сладкого, как земляничное вино, но он не мог, не находил в себе сил.
Да и Агнесс не собиралась отпускать его. Ее объятия становились все крепче, дыхание — все более прерывистым, а с губ срывались тихие стоны, пробуждавшие в Фокси еще большее желание.
— Агнесс, давай остановимся, — заставил себя прошептать Фокси.
— Зачем, сумасшедший? — спросила Агнесс, подняв на него затуманенные желанием глаза. — Мы же оба хотим друг друга, Фокси Данкан. И ты хочешь меня не меньше, чем я тебя…
Лучше бы она не поднимала глаз. Этот глубокий темный взгляд, исполненный жгучего желания, окончательно помутил и без того мутный рассудок Фокси.