В 1937 году, имея за спиной один опубликованный роман, а в ящике стола рукописи нескольких произведений, Макс Фриш прочитал "Зеленого Генриха" классика швейцарской литературы Готфрида Келлера. Впечатление было настолько ошеломляющим, что начинающий автор разуверился в своих силах. Сложив все написанное в большой мешок, он отнес его в поле, где и предал огню, решив навсегда отказаться от литературного творчества. В следующие годы Фриш получил специальность архитектора. Архитектурной работе, продолжавшейся до начала 50-х годов, Фриш считал себя обязанным знанием практической жизни: строительные дела столкнули его с реальностью швейцарской экономики и социальным неравенством. "Ведь строишь всегда для общества", - писал он по этому поводу. Впрочем, социальное неравенство Фриш испытал и на собственной своей судьбе. Он родился в семье среднего достатка и должен был оборвать занятия германистикой в Цюрихском университете, куда поступил в начале 30-х годов, чтобы зарабатывать хлеб журналистской поденщиной. Архитектурное образование он получил благодаря помощи "со стороны" - значительной сумме, которой снабдил его богатый школьный товарищ, тот самый, о котором рассказывается в отрывке "Мой друг В." из автобиографической повести "Монток", помещенном в нашей книге.
Таким Фриша застала вторая мировая война. В первые же ее дни он был мобилизован: нейтральная Швейцария ощущала себя отнюдь не гарантированной от агрессии со стороны фашистской Германии. Тут, на итальянской границе, когда для досуга выпадали лишь редкие часы, он начал вести как будто бы ни к чему не обязывающие записи, своего рода дневник - тяга к писанию была неодолимой. Так возникли "Листки из вещевого мешка" (1940).
Мы можем, таким образом, сказать, если не считать раннего его романа, что тот Фриш, который завоевал впоследствии всемирное признание, начинался с публицистики. И публицистика эта была уже особой, характерной, фришевской.
"Листки из вещевого мешка" сообщают читателю много сведений о Швейцарии двух первых лет мировой войны. Мы узнаем, если не знали раньше, что, согласно конституции, тут нет постоянной армии, что каждый гражданин этой страны обязан пройти в определенном возрасте воинское обучение, после чего обмундирование и винтовка хранятся у него дома. В случае же военной опасности, как это и случилось в момент, описанный Фришем, армия должна стать под ружье, каждый едет к месту своего назначения, и вдруг становится заметно, что на свете "очень много швейцарцев".
Но намерение Фриша отнюдь не в объективном описании событий. Все пропущено через сознание пишущего, и если что-то и характерно для места и времени, то прежде всего это сознание.