И все-таки я зашла. Глаза привыкли к темноте, но мне стало легче, когда я нашарила на стене выключатель и включила свет.
Это была странная комната. Ей явно не пользовались много лет – повсюду лежал толстый слой пыли, но мебель была роскошная: повсюду бархатные занавеси, ковры, причудливые оттоманки, зеркала в тяжелых бронзовых рамах.
В одном из кресел лежала пропавшая кукла. Та самая, пропавшая из музея. Она лежала и смотрела на меня. Нет, не просто смотрела – следила. Пристально и настороженно. На секунду мне показалось, что это были не обычные игрушечные глаза из цветного стекла, а самые настоящие, живые, человеческие. В их глубине мерцал неяркий огонек.
От неожиданности я попятилась. В том, как она смотрела на меня, было что-то устрашающее.
Живых кукол не бывает!
Я почувствовала дурноту и с трудом сглотнула, продолжая пятиться.
Сзади раздался шорох. Легкие, почти невесомые шаги прошелестели за спиной. Разом забыв про куклу, я с воплем ринулась в погоню. Девчонка все-таки обхитрила меня и сейчас неслась вперед, оставив меня далеко позади. Наверное, во мне взыграл охотничий инстинкт, я не смотрела под ноги, за что и поплатилась, запнувшись в самом низу лестницы. Падение было болезненным, но чувство поражения – вообще сокрушительным. Пока я силилась сгрести себя в кучку, чтобы подняться, в холле хлопнула входная дверь – беглянка вырвалась на свободу. Вдобавок ко всему в дверном проеме возник массивный силуэт Захара Ефимовича, – и зачем только я попросила его остаться? – который с интересом наблюдал за тем, как я барахтаюсь на полу, словно упавшая на спину божья коровка.
– Вам помочь? – учтиво спросил он, не двигаясь с места.
– Обойдусь, – буркнула я, занятая лишь тем, чтобы по возможности изящно привести себя в вертикальное положение.
Старалась я зря. Ушибленная коленка плохо сгибалась, руки тряслись, попа неприлично оттопыривалась, растрепавшиеся волосы свисали на лицо. Красавица, одним словом. Мне было стыдно за себя, но злилась я почему-то на Крылова. По этой причине я проковыляла в кухню, даже не взглянув на него.
– За кем вы гнались? – поинтересовался Тарас Ефимыч, когда я плюхнулась на табуретку у стола и принялась подсчитывать потери.
– За одной очень странной девочкой.
– Это ее вы искали в спальне Наташи?
– Да.
– Но Наташа сказала, что никто к ней не приходил.
– Она сказала это при мне, – напомнила я. На коленке, помимо ссадины, наливался здоровенный синяк, зато крови почти не было.
– Конечно. Все это странно. Почему вы выглядите так, словно увидели привидение?
– Не привидение, всего лишь куклу, – фыркнула я.