Библия и Вавилон (Делич) - страница 12
Мы видим теперь строгую зависимость между библейским и вавилонским рассказами о сотворении мира, и в то же время напрасны будут все попытки согласовать библейский рассказ с данными естественных наук.
Интересно, что отклики этой борьбы Мардука с Тиамат можно найти ещё в Апокалипсисе, в виде борьбы между архангелом Михаилом и «зверем преисподней, старым змеем, называемым дьяволом и сатаной». Весь этот круг представлений, к которому следует причислить также и привезённый крестоносцами рассказ о рыцаре св. Георгии и его борьбе с драконом, исходит из Вавилона, так как за много столетий до Апокалипсиса и I главы Творения мы находим на стенах ассирийских дворцов прекрасные изображения возобновляющейся с каждым новым днём борьбы между светом и мраком.
Признание этой связи между вавилонским и библейским рассказами приобретает ещё большее значение ввиду следующих соображений. Неизгладимо запечатлелось в сердце каждого человека запрещение делать другому то, чего не желаешь, чтобы другие тебе делали. «Не проливай крови ближнего твоего, не желай жены его, не присваивай себе одежды его» — эти правила, подсказанные людям инстинктом самосохранения, мы видим у вавилонян в той же последовательности, как в заповедях Ветхого Завета. Человек — существо склонное к общежитию. Поэтому такие требования гуманности, как взаимопомощь, сострадание, любовь, составляют неотъемлемые свойства человеческой души. Когда призывали вавилонского волхва к больному и он распрашивал больного, за какие грехи он получил болезнь, то он не называл таких поступков, как убийство или воровство, но спрашивал: «Может быть ты не поделился одеждой с неимущим, или не позволил заключённому смотреть на свет?»
Вавилоняне уважали даже высшие проявления нравственного характера: для них говорить правду, исполнять обещанное было настолько же священным долгом, насколько говорить «да», думая «нет», было поступком, достойным наказания. Поэтому нет ничего странного, что вавилоняне, как и евреи, считали грехом неисполнение этих заповедей: право и религия и для вавилонян являлись одним неделимым целым.
Ещё замечательнее, что они всякое человеческое страдание, особенно болезни и смерть, также считали наказанием за грехи. Как в Библии, в Вавилоне всевластно царит идея греховности.
При таких условиях понятно, что и вавилонские мыслители задумывались над вопросом, как может человек, созданный по образу и подобию Божию, совершить грех или умереть. В Библии есть прекрасный, полный глубокого смысла рассказ об искушении женщины змеем — опять–таки змей! Это вполне соответствует вавилонским представлениям. В самом деле, разве не естественно, что этот змей, старый враг богов, старался отомстить им за прежнее поражение, отнимая у богов света их высшее создание? И не об этом ли змее сказано, что «он разрушил сосуд жизни»?