Справедливо считают высоким вдохновением израильских пророков, когда Осия влагает в уста Иеговы слова: «Милости хочу, а не жертвы и боговедения более, нежели всесожжения» (Осия 6, 6) или когда составитель L–го псалма, во 2–м столетии до Р. Хр., один из участников создания израильской религии в полном смысле слова, заставляет Бога отречься от официального культа жертвоприношений и прославляет, как любимейшую Богом жертву, молитвы, содержащие благодарность или мольбы. Но даже и для этих глубоких и вечно ценных мыслей мы находим аналоги в Вавилоне:
Ежедневно молись твоему Богу,
Чистота речи есть лучшая жертва;
К твоему Богу ты должен обращаться в чистоте,
Это самое достойное Бога
(К. 7897 Е, 12–15).
На уста просится вопрос: если этика и религиозность вавилонян столь чиста и симпатична, как вообще следует понимать и объяснять их политеистическое мировоззрение?
Не совсем легко ясно представить себе вавилонское понятие о божестве на основании религиозных представлений сумерийцев, воспринятых переселившимися семитами в качестве одной из основ сумерийской культуры, и получивших дальнейшее распространение в более или менее чистом виде. Но при помощи памятников клинообразного письма можно составить себе следующую картину.
Внизу, в самой южной части вавилонской равнины, где обе реки через глухие леса высоких тростников стремятся к морю, в глубокой древности создал себе сумерийский народ в суровой смелой борьбе с наводнениями, палящими лучами солнца и многими другими препятствиями человеческие условия существования, занялся земледелием и скотоводством и, добиваясь благосостояния отдельных лиц при помощи планомерной совместной работы многих, сделался пионером человеческой культуры и цивилизации. Но как ни был мал мир, в котором человек в поте лица своего обрабатывал поля, разводил растения и пас скот, всё же, подчинённый видимому господству незримых, непостижимых сверчеловеческих, т. е. божественных сил, он был полон тайн и захватывающих впечатлений. Между необозримым, глубоким, никогда не знающим покоя морем и течением рек–близнецов, приносящих то благосостояние, то гибель, как остров, лежало пространство земли, насыщенной влагой и неистощимо плодордной, сторицей вознаграждавшей труды человека щедрыми дарами своими, — злаками, пальмами и всякими плодами. Над морем и сушей высился бесконечно–далёкий небесный свод с его бесчисленными чудесами. Каждое утро вавилоняне радостно встречали величественное появление огненного шара–солнца из небесных ворот, а вечером, когда таинственная ночь спускалась над людскими жилищами, на тёмном фоне неба пред их взорами сверкали бесчисленные сонмы золотых звёзд и ярких созвездий.