– Хорошо,- согласился я,- Такое слово я тебе дать могу.
– И еще одно. Если твое видение окажется ложным и я понесу из-за тебя огромные убытки, то мы вернемся к более подробному разговору о том, что у тебя на пальце.
– Получается, что я ставлю его в заклад? – медленно произнес я.
– Получается, так,- не стал юлить Ицхак.- Но если ты сам полностью уверен, что сбудется именно так, как тебе и привиделось, опасности для тебя нет и расставаться с ним не придется. Кроме того, твоя готовность поставить его в заклад более всего подтвердит твою убежденность в успехе.
Я задумался. А если все не так? А если я попал не в прошлое, а, скажем, в какой-то параллельный мир, очень похожий на наш, почти во всем совпадающий, только с маленькими, почти незаметными отличиями? И одно из них заключается как раз в том, что никаких публичных казней Иоанн Грозный в Москве устраивать не станет. Тогда Ицхаку и впрямь придется возвращать деньги, а мне – дарить ему поставленный в заклад перстень. Жалко. Да и вообще – сроднился я с ним как-то. Он мне душу греет – как посмотрю, так Машу вспомню. Стою и думаю: на что решиться, соглашаться или…
Но если отказаться, придется искать кого-то другого, и не факт, что эти поиски увенчаются успехом. Навряд ли найдется еще один человек, который поверит в мое «видение», и тогда все равно придется закладывать камень, только за более низкую цену.
– Хорошо,- Видя мое колебание, Ицхак решил переиначить свое предложение,- Если все прогорит, убыток на мне. Полностью, какой бы он ни был. Подарок тоже за мной.- Он чуть поколебался, а потом нехотя выдавил: – Если убыток меньше десяти тысяч рублей, я подарю тебе две тысячи, если больше – тысячу. Это огромные деньги,- И предупредил: – Может быть, завтра я стану сожалеть о предложенном, поэтому советую согласиться сейчас.
Сейчас так сейчас. А то и впрямь передумает. Давай-ка доверимся судьбе, и будь что будет. Тем более я следую из сферы Победа в сферу Любовь. Значит, моя затея не то что имеет шансы на успех – она просто обречена на него. В конце концов, каббала – не рулетка, чтоб так бессовестно обжуливать одиноких путников, безмятежно топающих от сефирота к сефироту.
– Ладно,- кивнул я.- Пусть будет так.
И мы тут же перешли ко второму животрепещущему вопросу – как делить.
«По справедливости!» – кричал Шура Балаганов. «А кто такой Козлевич?!» – вопил Паниковский. Но все закончилось тем, что деньги забрал Остап Бендер.
Товарищ Ицхак чем-то напоминал Кису Воробьяни- нова и работать за половину отказался категорически, упирая на то, что я совершенно ничем не рискую, а потому мне вполне хватит по десяти денег с каждого рубля. Получалось десять, нет, даже пять процентов, ведь московок, или сабельных денег, в рубле двести штук, а Ицхак, вне всяких сомнений, подразумевал именно их. Пятьсот рублей с десяти тысяч меня никоим образом не устраивало, тем более что Ицхаку не повезло – как раз в тот момент я совершенно забыл о нынешней стоимости денег. Если бы вспомнил, то, вне всяких сомнений, тут же согласился бы, а так…