Нет, подальше от реки виднелись и терема в два, а то и в три этажа, или, как здесь говорят, жилья, со всякими резными выкрутасами, но это там, возле Кремля, а тут, у пристани, именно так, как я и сказал. Плюс вонь, грязь и жуткий бардак. Вдобавок все чего-то суетятся, спорят, ругаются, кто-то ударяет по рукам, заключая сделку, то и дело снуют грузчики в живописном тряпье – репинские бурлаки отдыхают, подозрительного вида личности деловито тащат к причалу какие-то тюки, а поодаль косят хитрым глазом на плохо лежащее шаромыги, терпеливо ожидающие своего часа, который скоро наступит…
Словом, будни неугомонной столицы.
Вдаль поглядеть, на сам Кремль? Можно, конечно, только что это дает? Разве лишь некоторую ориентировку на местности, да и то… Я, например, понятия не имел, что помимо кремлевских стен увижу и еще одни, тоже из красного кирпича, которыми был обнесен Большой посад, как иногда по старой памяти называли Китай-город. Тянулась эта стена, начиная от угловой Собакиной башни, что на севере, делала полукруг в восточную сторону и уходила на юг, где упиралась в Москву-реку. Правда, после того как зашел за стены, ориентироваться легче. По какой из улиц ни иди – Великой, что вдоль реки, параллельной ей Варварке или Никольской – все равно упрешься в Пожар, то есть будущую Красную площадь, за которой открывался Кремль.
Впрочем, сам он тоже имел мало сходства с современным. Высящиеся над Москвой-рекой его башни тоже далеко не те, что сейчас, учитывая, что последние лет двести им надстраивали то одно, то другое, чтоб побольше красоты, а сейчас пока думают все больше об обороне, потому и… Короче, стоят они на прежних местах, но вид имеют не совсем привычный. Можно сказать, чужой.
Вот и вышло у меня, что ехал я в Москву-столицу, а прибыл в захолустный город с обилием архитектурных памятников старины. Куда пойти, куда податься – пес его знает. Ицхак же не блуждал и не плутал. Распорядившись с разгрузкой и расплатившись со средневековой таможней, он тут же увлек меня на гостиный двор, который располагался недалеко от пристани. Там мы с ним и заночевали.
Запахи, конечно, что во дворе, что на улицах были те еще. Я поначалу думал, стоит отойти от пристани, как станет легче дышать, но не тут-то было. Тухлой рыбой вонять и впрямь перестало, зато от объедков и прочего смердело по-прежнему, а то и посильнее.
Уповая на то, что человек – такая скотина, которая приспосабливается ко всему, и завтра мне переносить эти ароматы будет не так тяжко, а через недельку привыкну к ним совсем, я плюхнулся на соломенный тюфяк и сладко уснул.