Я неопределенно пожал плечами, изобразив на лице недоумение:
– Это каким же боком?
– А любым,- развеселился Висковатый,- Ты иноземец, так?
– Так,- кивнул я.
– И тоже сказываешь, что желаешь навечно на Руси осесть, так?
– И это верно,- подтвердил я.
– А как тебе поверить, коль у тебя ныне ни кола ни двора? Ныне ты тут, а завтра ищи-свищи, яко ветра в поле. Вот и выходит, что надобно тебя обженить.
– Да кто ж за безродного пойдет? – развел я руками,- Из холопок князю Константину Монтекки брать не с руки, а тех, что поименитее, отцы нипочем за меня не отдадут.
– Не отдадут,- согласился Висковатый.- Каждому любо с такими же породниться, а лучше того – познатнее, чтоб еще больше род свой возвеличить. Но это ведь ежели ты сам свататься учнешь али кого из купцов сватами зашлешь. А хошь, я тебе женку подберу? Мне-то никто не посмеет отказать.
– Да у нас как-то принято самим выбирать,- растерянно произнес я.
– И кто тебе не дает? – всплеснул дьяк руками,- Выбирай. Сколь времени на то требуется – седмица, две, три? Ну пусть месяц,- великодушно уступил он и шутливо погрозил пальцем: – Но никак не боле, и чрез месяц спрошу имечко. Да гляди – коль мыслишь, что забуду, так напрасно. У меня память еще слава богу, и ежели я что решил, так уж не переиначу.
Я сокрушенно вздохнул и согласно кивнул головой, с превеликим трудом всем своим видом изображая вселенское уныние и величайшую скорбь от того, что так глупо попался.
– Ну то-то,- удовлетворенно заметил Висковатый,- Коль мое не прошло, так хоть твое решили.
– Отчего же не прошло, почтенный Иван Михайлович? – Я стряхнул с себя напускную печаль, – То ж я тебе показал, как человека к нужному для себя подводить.
Я ведь и сам жениться задумал, а кто за меня княжну отдаст? Тут без хорошего свата и пытаться нечего, только людей насмешишь. Иное дело – с тобой. Правду ты сказывал, цареву печатнику и думному дьяку, который в самых ближних у государя, никто отказать не посмеет.
Висковатый оторопело уставился на меня, как-то по-детски приоткрыв от удивления рот, и застыл, не говоря ни слова.
«Интересно, материться начнет или кинет чем-нибудь? – отрешенно подумал я,- Кубок-то как раз в руке, а он хоть и небольшой, но серебряный. Таким залепить – синяк неделю светиться будет, если увернуться не успею. Ну и пусть. А слово-то все равно дал. Ради этого можно и по уху получить».
Но я его недооценил. Как бы он повел себя в схожей ситуации, находясь среди других бояр, особенно если бы заметил на их лицах насмешливые улыбки, судить не берусь, но в уютной маленькой комнатушке свидетелей не было, поэтому он нашел в себе мужество признать, что его провели, и принялся весело хохотать. Я тоже деликатно улыбнулся, продолжая оставаться настороже – чтобы увернуться, если все-таки кинет. Но опасения были напрасны – дьяк хохотал от души. Как большинство умных людей, он умел признавать свои ошибки.