Но тут мне в голову стрельнула очередная блажь. Вспомнилось, что у всех порядочных мужиков перед свадьбой бывает мальчишник. Давай-ка и я его себе устрою, только не такой простенький, в виде холостяцкого вечернего загула, плавно переходящего в ночную попойку. Нет уж. Все-таки мне уже почти тридцать, так что нужно нечто посерьезнее. Уж прощаться так прощаться, и в первую очередь игриво помахать ручкой не своей славной молодости, а далекой наивной юности, то бишь съезжу-ка я в Ряжск. Конечно, как сказал поэт, иных уж нет, а те далече, и вообще все разбрелись кто куда, но многих отыскать еще можно. Одни осели в Рязани, другие подались в Москву, причем в изрядном количестве, к тому же в основном все поезда как раз туда и следуют.
Сказано – сделано, и уже спустя пять дней я оказался в столице моей по-прежнему необъятной, хотя и слегка скукожившейся родины. И вот тут-то все началось. Рванул к Генке Игнатову, а он, как сказали соседи, укатил в Чечню, а его жена Татьяна, тоже наша одноклассница, вместе с детьми подалась в Ряжск. Правда, заверили, что со дня на день должен прикатить, давно уже там воюет, но толку – сейчас-то его нет.
Дернулся было по другому адресу, к Мишке Макшанцеву – светоч нашего класса, контрольные по математике успевал за урок решить сразу в двух вариантах, чтоб выручить и вторую половину страждущих,- а он переехал, и новый адрес неизвестен.
Оставался последний, Валерка, но у него был все время занят телефон. Ну, думаю, все равно тебя достану, поскольку служит он в журнале «На боевом посту», а как туда добраться, я знал, но… опоздал. Хорошо хоть, что журнал этот военный, центральное издание внутренних войск страны, так что на входе оставался дежурный солдатик. Он-то мне и подсказал адресок, где проживает этот лоботряс. Оказывается, в Реутове, то есть пилить и пилить.
Только я вернулся обратно к метро, только спустился по эскалатору, подошел к платформе, как вдруг, откуда ни возьмись, из-под нее выныривает мужичок. Оглянулся эдак воровато по сторонам и прыг на платформу.
Я не удержался и уважительно заметил:
– Силен ты, мужик. Я бы ни за что не рискнул.
Он в ответ только палец к губам прижал, мол, помалкивай, парень, шасть в сторону, но на втором шаге резко притормозил, повернулся ко мне и удивленно так тянет:
– Костюха, ты ли это?
– Я,- говорю,- а то кто же еще.- А сам думаю, откуда он меня знает и почему мне самому его лицо так знакомо.
– Не узнал? – говорит.- Андрей я, Голочалов. Ряжск вспомни. Ты перед Ленкой Новолокиной сидел, а я справа, там, где Вовка Куркин с Юркой Степиным.