— Мы можем сделать это легким, или мы можем сделать это трудным, — говорил Дмитрий, ведя меня через лес. — Я ни при каких обстоятельствах не подпущу тебя к Джесси. Кроме того, он в больнице, так что тебе до него никак не добраться. Если ты в состоянии смириться, я отпущу тебя. Если бросишься бежать, тут же схвачу снова.
Я обдумала оба варианта. Жажда заставить Джесси страдать все еще бушевала в крови, но Дмитрий был прав. На данный момент.
— Хорошо, — кивнула я.
Он заколебался на мгновение, возможно пытаясь вычислить, правду ли я говорю, и отпустил меня. Увидев, что я никуда не убегаю, он расслабился, но совсем немного.
— Альберта сказала, что мне нужно привести себя в порядок. Мы куда идем, в больницу? — небрежно спросила я.
Дмитрий усмехнулся.
— Хорошая попытка. Я не позволю тебе приблизиться к нему. Первую помощь можно оказать и в другом месте.
Он повел меня куда-то в сторону, но все еще у границы кампуса. Я вскоре поняла, куда мы идем. Хижина. Раньше, когда в кампусе было больше стражей, они дежурили в этих маленьких сторожевых помещениях, обеспечивая более надежную защиту границ кампуса. Хижины давно стояли заброшенными, но конкретно эту привели в порядок, когда сюда приезжала тетя Кристиана. Она предпочитала проводить время здесь, а не в гостевом доме школы, поскольку многие морои рассматривали ее как потенциального стригоя. Он открыл дверь. Внутри было темно, но я своим дампирским зрением видела, как он нашел спички и зажег керосиновый фонарь. Много света светильник не давал, но для наших глаз хватало. Оглянувшись, я увидела, что Таша славно потрудилась над хижиной. Здесь стало чисто и почти уютно — появилась постель с мягким стеганым одеялом, а около камина два кресла. Имелась и еда — консервированная и расфасованная — в кухонной нише в углу комнаты.
— Садись.
Дмитрий указал в сторону постели. Я послушалась. Он разжег огонь в камине, и стало тепло. Потом взял аптечку первой помощи, бутылку воды и подошел к кровати, подтащив кресло таким образом, чтобы сесть напротив меня.
— Ты должен отпустить меня, — умоляюще сказала я. — Неужели ты не понимаешь? Не понимаешь, что он должен заплатить за все? Он пытал ее! Он делал с ней ужасные вещи.
Дмитрий намочил кусок марли и приложил мне ко лбу. Стало больно; видимо, там был порез.
— Он будет наказан, поверь мне. И остальные тоже.
— Как? — спросила я с горечью. — Оставят после уроков? Он вел себя так же мерзко, как Виктор Дашков. И никто ничего не предпринимает! Люди совершают преступления и выходят сухими из воды. Он должен страдать. Все они должны.