Чуть позже багажные отсеки автобуса заполнялись до предела, когда футболисты и тренеры поочередно ставили в них свои раздутые, прямо как у хоккеистов, сумки. Последние влезали уже с трудом, а кому-то даже приходилось брать их в салон.
В эти минуты уже начинала ощущаться обычная предыгровая суета, возможно, потому, что провожать команду к автобусу выходил чуть ли не весь обслуживающий персонал базы, и каждый желал сказать на дорожку что-нибудь доброе, сокровенное, если хотите, пророческое. Тарханов не любил лишнего внимания к подопечным перед матчем и с нетерпением ждал момента отъезда. С не меньшим нетерпением сторож на вахте, как правило, хмельной, ждал сигнала к открыванию ворот базы. Причем делал он это неизменно с важностью швейцара в "Метрополе".
Затем из дверей главного корпуса появлялся кто-нибудь из помощников главного тренера, пересчитывал футболистов уже в автобусе, говорил, что все в сборе, и тогда последним по-наполеоновски отважно и в то же время отрешенно по ступенькам поднимался Тарханов.
Человеку, не имеющему к команде непосредственного отношения, попасть в экипаж на предматчевый рейс практически невозможно. Я во всяком случае знаю не более двух-трех таких случаев. Да и место чужаку в салоне будет найти непросто, потому что все до одного сиденья расписаны. Не с помощью табличек, конечно, а в уме у каждого пассажира: ведь все - футболисты, тренеры и технический персонал команды имеют в автобусе свое место, и эта традиция соблюдается почти незыблемо.
Впередсмотрящим всегда едет "главный". По правую или левую сторону от него - в зависимости от установленного порядка - второй тренер или кто-то из руководства клуба. Дальше - начальник команды, другие тренеры, медицинская бригада, администратор, пресс-атташе, видеооператор и только потом - футболисты. В ЦСКА какую-то закономерность в их расположении было найти трудно, но "старики" больше тяготели к местам на "галерке". Там были свои преимущества на обратной дороге, после игры, но об этом разговор позже.
Едва автобус выехал на шоссе и набрал скорость, первое, что поразило воображение, это почти гробовая, гнетущая тишина внутри него. Как выяснилось позже, у Александра Федоровича была традиция выезжать на матчи в почти абсолютном безмолвии, которую он унаследовал еще из "Спартака". Романцев тоже не любит лишних звуков в дороге, полагая, что они могут помешать футболистам сосредоточиться только на предстоящей игре.
Прямо скажу, странная традиция. И тем более непонятная для моих жизнерадостных бразильцев, привыкших у себя на родине в таких ситуациях и послушать музыку, и попеть, и, наоборот, как можно больше отвлечься от мыслей о сопернике. Помнится, на первых порах они все забывали о запрете "главного", но как только начинали разговаривать даже вполголоса, кто-то из соседей обязательно шикал на них, приставлял указательный палец к губам -мол, смотрите, а то сейчас докудахтаетесь!