Эмма ничего ему не ответила и пошла в дом, чтобы поговорить с прислугой и проверить, не проснулась ли Пилар. Ее тревожила одна мысль: а не слишком ли быстро она поддалась уговорам? Не подумает ли сам Трайтон о ней плохо?
«Когда вернусь, объясню Пилар, что не смогла отказать Трайтону, поскольку боялась его обидеть, – подумала Эмма. – А потом мне придется выслушать желчные замечания сеньоры де Кория. Ну и что, все равно поеду…»
Пока они ехали в направлении мусульманского квартала, Марк Трайтон рассказывал Эмме о своем знакомом марокканце. Оказалось, что Мулей Касим, так его звали, принадлежал к древнейшему роду потомков самого Мухаммеда. Получив образование в Англии, Касим вернулся в Марокко и вскоре стал известным в стране адвокатом. После ухода на пенсию он начал соблюдать обычаи своего народа: ел традиционную пищу и носил национальную одежду.
– Он вдовец, – сказал Марк. – Если бы его жена была жива, то нам пришлось бы ужинать отдельно друг от друга: вы вместе с его супругой – на женской половине, а мы Касимом и остальными мужчинами – на мужской. Но сегодня он будет принимать нас в одной комнате. Правда, из уважения к тебе сидеть скрестив ноги нам не придется. А еще, перед тем как войти в дом, снимите туфли и наденьте мягкие бабуши. Их при входе предлагают всем гостям.
Эмма понимала, что Трайтон пригласил ее в гости, не поставив в известность своего друга. Она хотела спросить его, будет ли это удобно – прийти в дом, хозяин которого их не ждет, но не успела: Марк уже припарковывал автомобиль.
В Касбах он провез ее через ворота Баб-Хаа и предложил до дома Касима пройти пешком. Они шли по тем же самым узким улочкам, по которым когда-то в жутком страхе плутала Эмма. Но тогда она была здесь одна. Тени, скользившие по стенам домов и булыжной мостовой, уже не пугали ее. Марк Трайтон, стараясь подладиться под ее шаг, вел девушку по каменным ступеням, держа ее за руку.
Пройдя вдоль побеленной известью стены, он остановился у двери с затейливым резным орнаментом. Когда Марк отворил перед Эммой дверь, девушка шагнула через порог, едва не задев головой низкий свод, и тут же от восторга ахнула.
Внутренний дворик был выложен мозаичной плиткой, в центре находился фонтан. Брызги его упругих водяных струй в серебряном свете луны сверкали алмазами. В стороне от фонтана росло гигантское фиговое, дерево. Чуть поодаль от него из-за высокой стены выглядывала устремленная в небо башня минарета. Вдоль стен дворика стояли изящные колонны, за которыми начиналась крытая галерея.
Эмме, смотревшей на эту красоту широко открытыми глазами, казалось, что она попала в сказку.