Из ее “беззаботной” болтовни Соколов понял, что его ждут по вторникам, четвергам и субботам в два часа дня, что место встречи — загородный дом в Задвинье, что старая явка известна немцам.
— Подтверждаю безупречное поведение вашего кавалера, — вмешался в разговор Соколов и заслужил полный признательности взгляд Левченко. — Он мне прожужжал все уши о свидании с вами. Дела нас немного задержали. Теперь вы сможете встречаться часто…
Коренастый матрос у стойки расплатился за пиво и вразвалку направился к выходу. Столкнувшись в дверях с женщиной, в которой Соколов узнал Марию, матрос пропустил ее и быстро пересек улицу.
Соколов поднялся из-за стола и, приветливо помахав рукой, пошел навстречу Марии.
Галина тем временем звонко чмокнула Левченко в щеку и упорхнула.
— Как же мы договоримся? — устремился за ней Левченко. — Когда будем отмечать новоселье?
— На днях! — рассмеялась она с порога.
Сластин, оставив недопитую рюмку, шмыгнул служебной лестницей на кухню, как он сказал, за деликатесами.
Усадив Марию рядом, Соколов смотрел и смотрел на поблекшее, усталое лицо с едва заметными морщинками, на грустные глаза.
— Я прихворнула немного, — как бы оправдываясь, сказала Мария.
— И серьезно?
— Простуда. Сегодня чувствую себя более или менее сносно.
Левченко, проводив Галину и не разыскав Сластина, вернулся к столику и теперь мешал им. Мария, видя, что разговор не клеится, предложила пойти в ресторан “ОУК” потанцевать.
— А я? — спросил Левченко.
— Пойдем. Не скучать же тебе здесь, — ответил Соколов.
По дороге в ресторан Соколов опять завел с Марией разговор о дружбе. Если раньше, когда майор был вынужден искать верного человека для того, чтобы наладить связь с Центром, Мария была ему необходима не только как товарищ, как подруга, но и как связная, в надежности которой он не сомневался, то теперь некоторые весьма подозрительные действия со стороны Сластина и агентов, постоянно следивших за членами группы, а может быть, и за самим Соколовым, вынудили его пойти на этот пусть и суровый, но совершенно необходимый шаг, — проверку Ворониной.
— Мария! — Соколов искоса посмотрел на спутницу. — Вы помните наш разговор о верности?
— Разговор? — брови Марии удивленно взметнулись. — О верности?
— Да. Тот самый разговор…
— А-а… — Мария облегченно вздохнула и рассмеялась. — А я разве неверна? — в лукавом взгляде, которым она одарила майора, чувствовался немой укор. — Неужели кто-то и что-то сказал?
— Нет, Мария! Нет. Я веду речь о деле, что под силу только женщине. В данном случае, конечно!
— Для вас… для тебя я согласна на все! — она прильнула к Соколову. — На все!