— В кузов! Живо!
У центрального входа в управление появился дородный офицер в небрежно расстегнутом френче. Раскачиваясь на толстых ногах, он с неприязнью смотрел и на солдата, и на Соколова.
— Стойте! — потребовал он по-русски. — Я говорю это вам, идущий к машине!
Майор остановился. Офицер (по знакам различия оберст), грузно ступая, приблизился к Соколову и, раскручивая на украшенном перстнями пальце ключ от автомобиля, спросил хрипло:
— Славянин?
— Да, русский.
— Висельник!
Оберст с нескрываемым любопытством ожидал, как будет воспринято его заявление. Но изборожденное шрамами, бородатое лицо военнопленного не изменилось. Коричневые со светлым оттенком глаза смотрели спокойно и твердо.
— Для этого не стоило привозить меня из лагеря.
— Где вас так разукрасили? — проговорил оберст уже более миролюбиво: он уважал смелых людей.
— На войне.
— Вы не многословны. А точнее?
— Я только что дал подробные объяснения.
Оберст, изумленный бесстрашием и достоинством русского, отошел на шаг, осмотрел его с ног до головы и проговорил:
— Мне вы нравитесь. Едете в школу?
— Не знаю…
— Зато знаю я! Передайте привет от фон Штауберга гауптману, начальнику этой школы. Вы познакомитесь с ним, — оберст круто повернулся и стал подниматься по ступеням.
“Фон Штауберг! Так вот, оказывается, с кем довелось встретиться. Это не кайзеровец, но что-то общее роднит его с тем, который впервые показал мне и Кольке Сарычезу прелесть “высокой германской цивилизации”. А гауптман? Не тот ли, что навестил нас на пересыльном пункте в Городище? Неужели через несколько минут состоится еще одна встреча?”
Зарешеченная дверка “черной Берты” приоткрылась. Показалось вытянутое бледное лицо Левченко.
— Сюда, Сарычев, — зашипел он, — давай от греха подальше!
— Мне нечего бояться.
— Ш-ш-ш… — Левченко приложил палец к губам и моментально скрылся в коробе. Майор забрался в кузов, сел на деревянную скамью, укрепленную вдоль борта.
Левченко сбивчиво объяснил:
— Перепутать, Сарычев, могут. Схватят, посадят, припишут что-нибудь, а потом доказывай, что ты не верблюд. Признаться, Сарычев, собачья жизнь. Я, приезжая сюда, стараюсь по возможности на глаза никому не попадаться, в машине отсиживаюсь…
— Что так?
— Спокойней. И основания есть… Видишь ли… Мухтаркина у нас как-то по ошибке расстреляли. Вылез он размяться, а по двору партизан проводили… Ну и его заодно… — он достал из кармана плоскую флягу. Послышалось бульканье. Запахло спиртом. — Выпить хочешь? Зря, помогает… И верно, тебе нельзя: начальству представляться надо. Начальник у нас новый — гауптман. Фигура! Говорят, в Англии шпионил. Деликатные поручения на русском фронте выполнял. Кресты имеет. Да вот за что-то… Но молчок…