И наконец, как мне показалось, заметила такой. Я прошла Мургейт, двинулась к собору Святого Павла, повернула и добралась чуть ли не до Клеркенуэлла. Я по-прежнему не обращала внимания на прохожих — взрослых и детей, которые глазели на меня и иной раз смеялись, глядя, как я, бледная как смерть, тащусь с непромокаемым мешком за плечами. Голова у меня была опущена, глаза полузакрыты, и все же я заметила, что передо мной что-то вроде площади, где снует толпа, кипит торговля и бьет в нос какой-то запах — сладковатый, тошнотворный, неуловимо знакомый и все же не поддающийся определению. Я замедлила шаг, чувствуя, что стало труднее отрывать подошвы от дороги. Открыла глаза: по камням, на которых я стояла, струилась вода с кровью. Рядом находилось изящное железное строение, где было полным-полно фургонов, тележек и грузчиков — все это с тушами.
Я попала в Смитфилд, к Мясному рынку.
Поняв это, я вздохнула. В двух шагах стоял табачный киоск, я купила там жестянку сигарет и спички; когда мальчик-торговец давал мне сдачу, я спросила, не знает ли он, не сдаются ли поблизости комнаты. Он назвал два или три адреса, предупредив при этом:
— В этом районе, мисс, все комнаты не больно опрятные.
Поблагодарив его кивком, я пошла по первому адресу, который он назвал.
Там обнаружился высокий ободранный дом на замусоренной улице, в близком соседстве с Фаррингдон-стрит. В переднем дворе валялись остов кровати, дюжина ржавых бидонов и ломаные ящики; в соседних дворах ватага босоногих ребятишек дрызгались в глиняном чане с водой. Я ни на что не обращала внимания. Опустив на ступеньки мешок, я постучала в дверь. Позади, на железнодорожном перегоне, засвистел и загрохотал поезд. Когда он проезжал мимо, ступени подо мной затряслись.
На стук отозвалась бледная девчушка, которая, услышав вопрос о свободных комнатах, вылупила на меня глаза, потом обернулась и что-то крикнула в темноту. Тут же появилась дама, которая тоже оглядела меня с головы до ног. Я задумалась о том, на что я сейчас похожа: в дорогом платье, но без шляпки и перчаток, с красными глазами и сопливым носом. Впрочем, я не особенно взволновалась, словно этот образ не имел ко мне отношения. Дама наконец пришла к выводу, что я достаточно безобидна. Она сказала, что ее зовут миссис Бест и у нее имеются свободные комнаты; стоят они пять шиллингов в неделю, а с обслуживанием — семь; плата вперед. Устраивают ли меня эти условия? Я наморщила лоб, делая вид, что подсчитываю (по-настоящему я была неспособна думать), и сказала, что устраивают.