— Не вздумай.
— Что же мне, по-твоему, Чарльз, лгуньей заделаться?
Он отшвырнул ее руки.
— Ну что ты не оставишь меня в покое? Пакостница! Что бы я ни затеял, тебе во все нужно влезть. Я это понял по твоему носу, когда принес домой банку. Спать спокойно не можешь, пока все не испакостишь!
Она гаденько хихикнула:
— Ну так и быть, всем рассказывать не стану.
— Ты мне испортила удовольствие, и это главное, — вскинулся Чарли. — А скажешь ты остальным или нет — не важно. Я знаю, этого достаточно. И все удовольствие насмарку. Ты и этот Том Кармоди. Смеется. Пусть бы заплакал. Смеется надо мной уже не первый год! Ладно, давай рассказывай остальным, тебе небось тоже хочется себя ублажить.
Злобно шагнув к полке, он схватил банку, расплескивая жидкость, и хотел было кинуть на пол, но задрожал, остановился и бережно опустил ее на высокий столик. Всхлипывая, Чарли склонился над банкой. Потерять ее — это конец света. Он и так уже теряет Тиди. С каждым месяцем она оттанцовывает все дальше от него, дразня и насмешничая. Слишком долго он исчислял время жизни по маятнику ее бедер. Но и другие мужчины, Том Кармоди, к примеру, считают часы и минуты по тем же часам.
Тиди стояла и ждала, чтобы он разбил банку. Но он принялся ласково гладить стекло и за этим занятием постепенно успокоился. Ему вспомнились долгие славные вечера, проведенные здесь недавно всей компанией, — дружеское единение, разговоры, снующий по комнате народ. Если даже забыть обо всем другом, эти вечера, по крайней мере, уж точно были хороши.
Чарли медленно повернулся к Тиди. Она была для него навсегда потеряна.
— Тиди, ты не ездила ни на какую ярмарку.
— Ездила.
— Врешь, — спокойно заявил он.
— Ничего подобного!
— В этой… в этой банке точно что-то есть. Не только мусор, как ты говоришь. Слишком много народу верит в это, Тиди. Ты тут ничего не изменишь. А если ты говорила с хозяином аттракционов, значит, он тебе наврал. — Чарли сделал глубокий вдох. — Поди сюда, Тиди.
— Что это ты выдумал? — нахмурилась она.
— Поди сюда.
— Не пойду.
Чарли шагнул ближе.
— Поди сюда.
— Не подходи, Чарли.
— Я просто хочу тебе что-то показать, Тиди. — Он говорил негромко, низким, настойчивым голосом. — Кис-кис, киска. Кис-кис, киска — КИС-КИС!
Вечером через неделю народ собрался снова. Пришли Дедуля Медноу и Бабушка Гвоздика, за ними молодой Джук, миссис Тридден и Джаду, чернокожий. За ними явились все остальные, молодые и старые, довольные и хмурые, заскрипели стульями, у каждого в голове свои мысли, надежды, страхи, вопросы. Каждый, не глядя на святыню, тихонько поздоровался с Чарли.