— Ага, — буркнул Чарли, досадуя, что помешали его раздумьям.
Хозяину аттракционов понравилось любопытство Чарли. Он кивнул своему старому знакомцу в банке.
— Любимец публики; в своем роде, конечно.
Чарли поскреб свою крупную челюсть.
— А вы… вы не подумывали его продать?
Хозяин аттракционов широко открыл глаза, потом закрыл. Фыркнул.
— Не. Он привлекает посетителей. Им нравятся такие диковинки. С гарантией.
Чарли разочарованно присвистнул.
— Что же, — продолжал хозяин, — у кого водятся деньжата, тому, может быть…
— Сколько денег?
— У кого есть за душой… — Щурясь на Чарли, хозяин стал раздумывать и прикидывать на пальцах. — У кого есть три-четыре или, скажем, семь-восемь…
Чарли кивал, выжидая. Видя это, хозяин поднял ставку:
— …Долларов десять, а лучше пятнадцать…
Чарли нахмурился. И хозяин отступил:
— Скажем, долларов двенадцать.
Чарли ухмыльнулся.
— Кто имеет двенадцать долларов, тому я, так и быть, уступлю эту банку, — заключил хозяин.
— Забавно, — сказал Чарли. — У меня в кармане джинсов как раз двенадцать баксов. И я прямо-таки вижу: возвращаюсь я в Уайлдер-Холлоу с таким чудом и ставлю его на свою полку над столом. Пари держу, у ребят глаза на лоб полезут.
— Тогда послушай…
Сделка совершилась, Чарли принес банку в фургон и поставил на заднее сиденье. Лошадь при виде банки дернулась и заржала.
Во взгляде хозяина аттракционов отразилось чувство, близкое к облегчению.
— Так или иначе, мне эта чертова кукла набила оскомину. Не благодари. В последнее время мне на ее счет приходили всякие чудные мысли… впрочем, не обращай внимания, просто у меня язык без костей. Пока, фермер!
Чарли тронулся в путь. Голые синие лампочки ярмарки сжимались в точку, как потухающие звезды, темная луизианская ночь поглощала фургон и лошадь. Веселый медный звон карусели затих. Остались Чарли, лошадь, мерно переступавшая серыми копытами, и сверчки.
А также банка за высоким сиденьем.
Жидкость плескалась туда-сюда. Булькала. Холодная серая штука внутри сонно стукалась о стекло, глядела наружу, глядела и ничего не видела, ничего не видела.
Чарли перегнулся через спинку сиденья, чтобы потрогать крышку. Ощутив сквозь крышку пары странной жидкости, его ладонь вернулась не такая — холодная, взволнованно дрожащая. Он ярко раскраснелся от счастья. Да, сэр!
Бульк-бульк, бульк-бульк…
В Холлоу, в тусклых пятнах от травянисто-зеленых и кроваво-красных фонарей, собралась небольшая толпа; обмениваясь монотонными репликами и поплевывая, приятели коротали время на территории универсального магазина.
Скрип-перестук фургона Чарли был им хорошо знаком, и ни одна нечесаная, тускловолосая голова не повернулась, когда он, покачавшись, остановился. Их сигары были как никотиновые светлячки, голоса — как кваканье лягушек летними ночами.