Вертяков поморщился и раздраженно ответил:
— Ну сколько раз говорить тебе, дорогая, что все эти девки, что приезжают сюда, нужны мне для имиджа и для поддержания, так сказать, реноме. Я, между прочим, даже пальцем до них не дотронулся. Вот Лев Наумович, тот — да. Зарылся в них, как свинья в желуди…
— Это с его-то грыжей?!
— Да, с его грыжей. А откуда ты знаешь про грыжу? — Вертяков отстранился от Эллы Арнольдовны и с подозрением посмотрел на нее.
— Так ведь ты сам сколько раз рассказывал, — ловко вывернулась она.
— Я рассказывал?
— Ты рассказывал.
— Да? Ну, ладно… Что у нас еще на сегодня?
— В шестнадцать тридцать придет американец этот, Майкл Боткин. Я уже приготовила все бумаги.
— А, черт, совсем забыл! Интересный человек этот американец: если бы не его документы, я бы мог зуб отдать, что он всю жизнь в России прожил. Ориентируется во всех делах не хуже моего братца. И, главное, никаких концов. Ну, да нам это «до лампочки». Сколько там с него за пять гектаров?
— По ценам регистра — пять тысяч убитых енотов.
— Ага… Значит, всего — пятьдесят пять. Интересно, на чем он сам деньги делает?
— Ну, Борюнчик, об этом ты уж у него самого спрашивай. Между прочим, уже четверть пятого, так что он скоро появится. Отпусти меня!
И Элла Арнольдовна повертела горячим задом, что способствовало появлению совсем других желаний, никак не относящихся к тому, чтобы отпустить ее.
Борюнчик сильно сжал ее упругую ляжку и, указав глазами вниз, спросил:
— А может, успеешь?
— Не надо, потом, — капризно ответила Элла Арнольдовна и соскользнула с его колен.
Поправив короткую светло-серую шелковую юбку, она направилась к двери и, обернувшись на полдороге, сказала:
— Ты только об одном и думаешь, кобелина!
Однако в ее словах не было осуждения.
Вертяков довольно хмыкнул, и Элла Арнольдовна, вильнув обтянутым тонкой юбкой задом, скрылась в приемной.
Через десять минут оттуда послышались голоса, и в кабинет Вертякова вошел крепкий загорелый мужчина в бежевом чесучовом костюме и дорогих дымчатых очках. Увидев его, Вертяков поднялся из кресла, обошел стол и шагнул навстречу посетителю, заранее протянув руку для рукопожатия.
— Здравствуйте, Майкл, здравствуйте! — радушно произнес он, широко улыбаясь при этом, — всегда рады дорогим гостям. Присаживайтесь!
И он гостеприимно повел другой рукой в сторону двух кресел, стоявших около висевшего на стене огромного ковра, на котором была выткана сцена покорения Ермаком Сибири.
Ермак стоял на берегу высокого обрыва, крепко упираясь короткими кривыми ногами в землю, и отодвигал мощной рукой густые заросли. Перед ним лежала Сибирь, которая, судя по всему, еще не знала, что ее покорили. Но по выражению бородатого лица Ермака можно было понять, что поляну он уже застолбил, и горе тому, кто протянет свои грабки к его завоеванию.