— Хорошая новость?
— Не знаю, Юлия. Надеюсь, хорошая. Однако я — не ты. Может быть, тебе она покажется не очень хорошей. Но я думаю, когда ты к ней привыкнешь, ты не будешь ее считать невыносимой.
Поскольку девочка была сообразительной и умной, она сразу поняла, в чем дело.
— Ты нашел для меня мужа, — сказала она.
— Да. Тебе это нравится?
— Очень, папа. Юния помолвлена и важничает перед нами, потому что мы еще не помолвлены. Кто он?
— Брат Юнии, Марк Юний Брут.
Цезарь пристально смотрел в ее глаза и поэтому заметил, как на мгновение в них мелькнуло непонятное выражение. Затем она отвернулась и стала смотреть прямо перед собой. Ее нежное горло задрожало, и она сглотнула.
— Ты недовольна? — спросил Цезарь, сердце его упало.
— Просто неожиданно, ничего больше, — ответила внучка Аврелии, которую с пеленок учили безропотно принимать все, что уготовит ей судьба, от нелюбимого мужа до вполне реальных опасностей при беременности и родах. Девочка повернула голову, ее большие голубые глаза теперь улыбались. — Я очень рада. Брут хороший.
— Ты уверена?
— О, папа, конечно, уверена, — сказала Юлия так искренне, что ее голос дрогнул. — Правда, папа, это хорошая новость. Брут будет любить меня и заботиться обо мне. Я знаю это.
У него стало легче на сердце, он вздохнул, улыбнулся, взял ее маленькую ручку и нежно поцеловал, а потом крепко прижал ее к груди. Ему и в голову не приходило спросить дочь, может ли она научиться любить Брута. Ибо любовь не радовала Цезаря — даже та, которую он испытывал к Циннилле и дочери, этой изящной юной нимфе. Любовь делала его уязвимым, а Цезарь это ненавидел.
Юлия соскочила с ложа и убежала. Он слышал, как она зовет Аврелию, спеша в ее кабинет:
— Бабушка, бабушка, я выйду замуж за моего друга Брута! Замечательно, правда? Ведь правда, это хорошая новость?
И вдруг раздался долгий стон и — рыдания. Цезарь слушал, как плачет его дочь, плачет так, словно ее сердце разбилось. Он не знал, почему она рыдает — от радости или от горя. Цезарь вышел в приемную и увидел, как Аврелия ведет ребенка в спальню, а та уткнулась лицом в ее бок.
Лицо его матери было спокойно.
— Я очень хочу, — сказала она ему, — чтобы женщины смеялись, когда они счастливы! А вместо этого добрая половина их ревет. Даже Юлия!
* * *
«Фортуна определенно продолжает благоволить Гнею Помпею Магну», — с улыбкой подумал Цезарь в начале декабря. Великий Человек изъявил желание навсегда покончить с угрозой пиратства, и Фортуна послушно предоставила ему это удовольствие. Сицилийское зерно прибыло в Остию, римский перевалочный пункт в устье реки Тибр. Здесь драгоценное зерно с глубоководных грузовых судов обычно перегружали на баржи, которые везли его дальше вверх по Тибру на склады самого порта в Риме. Здесь было безопасно — наконец-то дома.