В основном могилы копали небольшим экскаватором, кладбище было не огорожено, и давно уже хоронили, что называется, в чистом поле. Но старенький "Беларусь" частенько ломался, вот тогда и звали "начальника кладбища". Иной раз родственники хотели похоронить своих близких в старой части кладбища, превратившейся с годами в зеленую рощу, где техника проехать не могла. И опять помогал Юрий Иванович. Плата была одна и та же - несколько ассигнаций, в пределах разумного, и литр водки с колбасой.
Скоро Пашка начал помогать "начальнику" в его простой работе, а потом и вовсе переехал жить в кладбищенскую сторожку, чтобы не топать каждый день через весь город к своей веселой родне. Это и уберегло его от неминуемой смерти: через полгода семейство Бурлаков отравилось метиловым спиртом.
Во время похорон родственников Пашка не уронил ни слезинки. Столь же безучастно он отнесся к тому, что их комнату сразу же заняла соседская семья. Бурлак так и остался жить в сторожке и постепенно вымахал в широкоплечего парня с квадратным, грубым, словно наскоро вырубленным из дерева лицом, с вечно лохматыми, неопределенного цвета волосами и угрюмым взглядом.
В один из осенних темных вечеров прошлого года Юрий Иванович погиб - его сбил на грузовике пьяный водитель. От своего наставника Пашка унаследовал трудолюбие, стойкость к выпивке, а заодно и прозвище: "начальник кладбища". Настоящие начальники были и не прочь взять парня на постоянную работу, но в свои двадцать два года он не имел не только трудовой книжки, но и никаких документов вообще - метрики Пашки выбросили новые жильцы барачной комнаты вместе со всем остальным бурлацким хламом. В табеле же по-прежнему числился Юрий Иванович, а зарплату его исправно получали главбух и директор.
Бурлака деньги не интересовали...
С некоторых пор плата за рытье могил изменилась и зависела теперь от растущего курса доллара. Неизменными остались лишь литр водки и батон вареной колбасы с булкой хлеба. Водкой и частью денег Пашка честно делился с пьющим экскаваторщиком, а колбасу съедал сам. Оставшиеся деньги тратил на традиционное по субботам посещение бани и покупку всякой всячины. Он по-детски радовался, расставляя на столе в сторожке пиво и мороженое, лимонад и селедку.
Но в последнее время у него начали появляться и хорошие, по меркам кривовских бомжей, деньжата.
Тем ранним утром, в понедельник, когда июньская заря едва забрезжила на востоке, к его кладбищенской сторожке подкатили две машины - синяя "десятка" и полуторка "газель". Из легковушки выскочил невысокого роста, но крепкого телосложения, русоволосый парень и, подбежав к сторожке, постучал в дверь.