Перепуганный Афонькин попятился к выходу, но лейтенант ловко заломил ему руки за спину и поволок в сторону своего кабинета. Втолкнув в комнату воришку, тут же запер за собой дверь и до максимума повернул регулятор громкости радио. Кабинет наполнили звуки какого-то бравурного марша советских времен, и Юрий развернулся к своему "гостю".
- Так что тебе надо было, я уже забыл? Ковер? - спросил он.
- Ну да, - уже не столь уверенно сказал Афонькин.
- Это какой? Случаем не ковер самолет?
- Да нет, вот... - И Афонькин рукой показал в угол, где громоздился рулон его утренней добычи.
Резкий удар с правой в челюсть ошеломил "любителя красивой жизни", он вскрикнул, попробовал прикрыться, но в этот момент удар с левой пришелся в ухо, и последовала частая серия ударов, не давая Афонькину опомниться. Лейтенант бил расчетливо, не кулаком, а подушечкой ладони, лишь поджав пальцы. Подобные удары не оставляли следов, и когда минут через десять в кабинет вошел Мазуров, его недавний утренний спутник, всклокоченный и красный, сидел в углу, но без видимых следов прошедшей взбучки.
- Ну, как он? - спросил Мазуров.
- Нормально, ни на что уже не претендует и готов рассказать, как все происходило на самом деле.
- Фомина нет, говорят, заболел. Замы тоже все куда-то разбежались.
- Знаем мы, чем он болеет после вчерашних поминок.
Мазуров обернулся к Афонькину:
- Ну, а теперь говори, где ты надыбал этот ковер?
Оперативники угрожающе нависли над сидящим Афонькиным. Вид у того был совсем жалкий и растерянный. Он сглотнул слюну и, запинаясь, начал рассказывать:
- Нет, честное слово, я же уже говорил. Я шел с дач... там прихватил кое-что из нержавейки, думал сдать в приемный пункт. И решил срезать дорогу, пройти через кладбище... смотрю, могилка свежевырытая и рядом этот ковер лежит...
Милиционеры переглянулись.
- Ну что с ним делать? - спросил Мазуров. - Врет, и не краснеет ведь.
- Нет, в самом деле, так и было, - зачастил воришка, клятвенно прижимая руки к груди. - Я еще по сторонам оглянулся, Бурлака, вроде, нигде нет, подождал немного, да и забрал его.
Астафьев уже почесывал ладонь правой руки в предчувствии будущей "работы", но Мазуров остановил его.
- Постой, - он обернулся к воришке. - Как ты сказал? Бурлак?
- Ну да, этот, "начальник кладбища". Раньше еще Юрий Иванович был, но тот под машину попал...
- Кладбище, - пробормотал майор, глядя на своего молодого напарника. - Кладбище.
- Ты думаешь... - начал понимать его лейтенант.