- Ну вот! - лицо свидетеля приобрело выражение обиженного ребенка. - И это забираете.
- Что делать, Афонькин, - сказал Мазуров, вытряхивая из пакета протухшие продукты и осторожно загружая туда бутылки. - Сам знаешь, лучше с нами не связываться. Вот позарился на дармовщинку, и что получилось? Жить надо честно.
Колодников тут вспомнил про мужичка-экскаваторщика. Тот и так был небольшого росточка, а сейчас стал и вовсе незаметным, казалось, он даже дышать боялся.
- Ну, а ты, брат, припомни, когда вчера домой вернулся?
В ответ тот неуверенно пожал плечами:
- Темнело уже.
- На мопеде возвращался?
- Да. Я здесь чуток отоспался, добавил еще и поехал. Жена скажет, я не вру, ей-богу!
- Что значит темнело? Насколько стемнело? - решил уточнить Мазуров.
- Ну, хорошо так стемнело, фару пришлось включить.
- Около одиннадцати примерно, - решил Мазуров, припомнив вчерашний их поход по следу Бычка-Свинореза.
- Бурлак был один?
- Да.
- К нему никто не приезжал?
- Как это?
- Ну, вечером никто к нему не приезжал? Не заказчики, а так, другие люди.
- Нет, никого не было.
- Он ничего не рассказывал тебе про голую девушку? Про ковер? - спросил Астафьев.
Кладбищенский работник с недоумением посмотрел на него:
- Да вы что, из него слова-то не выдавишь. Бирюк бирюком. Ничего он про это не говорил. Если его не спросишь, он и не ответит, слова не скажет.
- А как он объяснил вырытую могилу?
- Да никак. Я его еще спросил, чего, дескать, выкопал, меня не дождался. А он только рукой махнул. Я ж говорю - бирюк. Как работы нет, заберется куда-нибудь в глубь кладбища и сидит там один как сыч. Малохольный какой-то, хоть и здоровый, как бык. Как нужно чего, так оборешься, пока его найдешь.
- Ну, хорошо, иди к сторожке, напишешь там все, что сказал. Ты, - Колодников ткнул пальцем в грудь Афонькину. - Тоже иди с ним. Расскажете все следователю Шалимову, он в синем кителе. Рассказывать все, без утайки.
Оставшись втроем, оперативники дружно закурили.
- Ну, что дальше делать будем? - спросил Колодников.
- Надо эти бутылки отправить на экспертизу, снять отпечатки пальцев, - предложил Мазуров.
- Ну, это само собой, - согласился Андрей. - Я их с собой заберу, прокатаем.
- Надо бы ковром заняться, там должна остаться кровь Орловой, - предположил Мазуров.
- Попробую выпросить у Шалимова Сычева, ему и двоих экспертов там за глаза хватит. Берите его и езжайте, оформляйте, как вещдок, - предложил Андрей.
- У нас Рваный объявился, из своей берлоги вылез. Брать надо, - пожаловался Мазуров. Его, матерого мента-профессионала, гораздо больше, как и Астафьева, влекло запутанное и пока малопонятное дело Орловой. Но он также понимал, что с Рваным тянуть нельзя. Не будет тот отсиживаться на одном месте, скроется опять в тех же заливных лугах, так и будет висеть на отделе скрывающийся преступник.