Реххас еще некоторое время полюбовался безжизненным телом. Пленник напоминал ему фарфоровую куклу, которыми так любила окружать себя Герлена: те же тонкие черты лица, та же белизна кожи и та же не укладывающаяся в разуме любого нормального демона хрупкость: несколько не самых сильных ударов, и кукла приходит в полнейшую негодность. Реххасу хотелось расколотить эту куклу на мельчайшие кусочки. Алые глаза Ловца казались наглейшей из насмешек над созданиями Киренха. Но время для окончательной расправы еще не наступило, и демон подал сигнал унести с арены ставшую бесполезной игрушку. Свою роль на сегодня она выполнила: казнила ту часть не пожелавших подчиниться предателей, что поверили в сказку о помиловании.
Бывший помощник Киренха покосился на все еще возвышающийся в центре поля столб. Да, а вот с послушницей все оказалось не так гладко, как хотелось бы. На ее ладони все еще полыхала белым огнем метка богини, подпитывая защитный контур. Этот контур, как показали недавние события, был в состоянии отклонить не только ножи, но и испепелить дотла не самого слабого демона.
Конечно, с одной стороны, это имело плюсы – полыхающая метка яснее всяких слов кричала о том, кем является ее обладательница. Но пока она горела, обесчестить послушницу не представлялось возможным.
Реххас вздохнул. Жаль, конечно. Это было бы крайне эффектным эпизодом представления. Однако в ожидании тоже есть своя прелесть. Да и не затянется оно, слишком уж ядовит для чужих местный воздух.
Гулко отзвучал гонг, оповещая о начале последней части намеченных торжеств. Казнь тех, кто не пожелал признать новую власть. Вольнодумцев оказалось не так уж и много, но Реххас все равно решил умертвить их публично – в назидание прочим. Тех, что поглупее, натравили на Ловца. Наступала очередь оставшихся.
Незаметный поворот рычага (к чему зря тратить магические силы?), и сквозь серый песок взметнулся частокол из отполированных до блеска столбов – точные копии того, к которому была прикована послушница. Но на этих столбах извивались демоны, жадно глотая распахнутыми пастями воздух – еще бы, им пришлось провести в песке весьма солидное время.
Дальше представление опять потекло по накатанной колее. Подождав, пока пленники откашляются и отплюются от забившего их глотки песка, глашатай зачитал смертный приговор. Вперед выступили палачи, вооруженные ритуальными клинками. Мягко, почти невесомо скользя над землей, они перемещались от столба к столбу, безупречно выверенными взмахами вспарывая животы приговоренным, орошая песок брызгами крови. Кричать те не могли, еще накануне Реххас приказал вырвать им языки. Разумная предосторожность: никогда нельзя знать, какая пламенная речь родится в черепах отступников. К чему провоцировать волнения?