— Да, господин, — ответил я.
— Он будет священным Полу-Принцем Долины Скорби, каждая половина своей зрячей стороной будет наблюдать за добрыми делами крестьян, а слепой за плохими, и, конечно, возникнет легенда, что в момент, когда в долину придет беда, обе половинки объединятся и защитят крестьян от всех напастей. Я надеюсь, кстати, что пещера Волка пережила землетрясение, потому что мальчики должны и дальше заниматься своей работой.
— Да, господин, — ответил я.
— Вот его последние слова: я страстно надеюсь лежать в могиле, слушать невинный смех детей, счастливое блеяние маленьких барашков и—
— Нет, господин, — возразил я.
— Хм, думаю ты прав, — согласился Мастер Ли. — Крестьяне и так получили достаточно много. У тебя есть лучшее предложение?
— Да, господин, — сказал я. — Вот его последние слова: наследники должны исправить все последствия землетрясения и подарить монастырю новую крышу.
— Хороший мальчик, — сказал Мастер Ли.
— И надо исправить ров на перекрестке между монастырем, деревней и поместьем. Один хороший проливной дождь, и дыни поплывут в Сучоу.
— Что-нибудь еще?
— Нет, господин, — сказал я. — Что-нибудь еще, и крестьяне решат, что наследники принца будут чинить их сандалии и выносить за ними ночной горшок.
Мы посидели в молчании. Мне показалось, что морщины Мастера Ли стали старше трещин на холме перед нами, и он впал в меланхолию.
— Ты знаешь, — сказал он, — принц был прав. — Я действительно почти последний защитник старых путей жизни. Возможно, это даже хорошо. Если не останется никого, кроме Нео-Конфуцианцев, некому будет порицать современный подход. Тем не менее я надеюсь, что ты сохранишь твои заметки, как записи об архаическом подходе к решению проблем. Старый путь сулит много удовольствия и красоты, и те, кто так работает, редко умирают от скуки.
— Да, господин, — сказал я.
Он тяжело посмотрел на меня и кивнул. Мы встали и пошли назад. Я мысленно приготовился к зрелищу, ожидавшему меня, но все равно почувствовал себя так, как если бы меня ударили в живот и слезы затуманили мои глаза.
— О, Лунный Мальчик, — выдохнул я.
Он всегда все делал чисто. Тщательно почистил нож Мастера Ли, и соорудил на земле небольшую насыпь, чтобы кровь из его разрезанного запястья покрыла только камень и не запятнала траву. Лунный Мальчик положил руку Утренней Печали на свою, а камень под нее. Мастер Ли тихонечко подошел, поднял их руки и взял камень. Он опять смочил его в вине, осушил о полу одежды и поднял на свет.
— Бык, что за великолепная работа, — прошептал он.
Когда-то камень вымыл из цветка все зло. А сейчас цветок пролил все слезы, которые собрал, и вымыл из камня изъян, так что не осталось не только следов разлома, но и золотых нитей. Три куска стали одним, и камень стал таким прочным, каким и подобает быть уважающему себя камню.