Когда он ушел, Колодников поднял телефонную трубку.
— Егорыч? Привет. Слушай, мне тут сорока на хвосте принесла, что в понедельник из области нагрянет прокурорская проверка. Да, сорока вполне компетентная. Слушай, мне некогда, позвони во второе отделение, Кириллову, предупреди его, хорошо? Давай.
В чем преимущество небольших город, в отсутствии транспортных проблем. Уже через три минуты Астафьев входил в здание бывшего Советского райкома партии. В небольшой коморке за небольшим письменным столом сидел мощного сложения мужчина с роскошными, черными усами, с длинным, как бы нависающим носом. Иван Михайлович Мазуров вышел в отставку по состоянию здоровья в звании подполковника, и с нетронутой сединой шевелюрой. Это удивляло всех, кто близко знал легендарного опера. Уж сколько этот фанатик своего дела повидал трупов, сколько пережил за свою милицейскую жизнь сердечных переживаний, сколько раз стоял под ножом и пистолетом, но это никак не отразилось на его волосах. А за три года, что Мазуров пребывал на пенсии, седина густо пробралась и на его голову, и в усы. Тяжело переживал этот прирожденный опер свое отлучение от службы.
Увидев Астафьева, Мазуров обрадовался.
— Ба, Юрка! Какими судьбами, господин подполковник?
— Да, справки кое-какие надо навести. Как у тебя то дела?
Мазуров махнул рукой.
— А, хреново. Закрою, наверное, свою контору. Не идет у меня дело, не то это, не мое.
— Понятно.
— А что у тебя там?
— Да, у меня дело Голода.
Мазуров словно потух.
— Да, слыхал я, что Леньку убили. Кого еще с ним? Журкина и Ненашева?
— Именно их.
— Ну, второго я совсем не знал, а Журкиным мы как-то работали по угону и пропаже владельца. Ничего так парень был, только зеленый еще.
— Михалыч, ты то дело помнишь, девяносто четвертого года: "Потрошители дальнобойщиков"?
Мазуров усмехнулся.
— Дело, где мне ногу прострелили? Обижаешь, как я его мог забыть. А что?
— Надо проверить, не растут ли оттуда ноги вчерашнего расстрела. Ты фигурантов того дела помнишь?
— А как же. Такое не забудешь. Бери ручку, записывай. Зыков, Виктор Тимофеевич, шестьдесят второго года рождения, жил в Торске, по-моему… — Мазуров напрягся, — проспект Ленина десять, квартира два.
Астафьев, торопливо записывающий за ним, спросил: — Это кто?
— Это тот, кого ты по башке монтировкой звезданул. Кстати, как ты тогда догадался монтировку в ход пустить?
— А, черт его знает! Схватил, сгоряча, в правую руку монтировку, а в левую пистолет. Я же не левша, стрелять неудобно, вот я ей и шандарахнул его по затылку.
— Молодец. Я всегда говорил, что у тебя талант к нашему делу.