- Пуаро, - обратился я к своему другу, когда мы вышли на улицу, - вы же не носите очков!
- Верно подметили, - просиял он. - Вы, я вижу, уже поняли, в чем дело.
- Вы подсунули ей пенсне из сумочки Карлотты Адамс?
- Именно так.
- А почему вы считаете, что оно может принадлежать мисс Кэрролл?
Пуаро пожал плечами:
- Из всех людей, которые имеют какое-то отношение к убийству, она единственная носит очки.
- Так или иначе, это пенсне не ее, - задумчиво сказал я.
- Если верить ее утверждению.
- Ну и подозрительный же вы тип.
- Вовсе нет, вовсе нет. Может быть, секретарша говорит правду. Я уверен, что она говорит правду, иначе она вряд ли заметила бы разницу. Я подменил пенсне очень ловко, мой друг.
Мы брели по улицам почти наугад. Я предложил взять такси, но Пуаро покачал головой.
- Мне надо подумать. Прогулки помогают мне в этом.
Я не возражал. Ночь была душная, и я не спешил возвращаться домой.
- Так вы задавали вопросы о Париже просто так, для маскировки? - спросил я с любопытством.
- Не совсем.
- Мы все еще не знаем, кто скрывается под инициалом Д., - задумчиво произнес я. - Может быть, Дональд Росс? Но он мертв.
- Да, мертв, - мрачно подтвердил мой друг.
Я вспомнил, как таким же душным вечером мы шли по улице вместе с Россом. Почему-то в моей памяти всплыли слова, сказанные им при расставании, и у меня перехватило дыхание от волнения.
- Боже мой, Пуаро, - воскликнул я. - Вы помните?
- Что я должен помнить, мой друг?
- Росс сказал, что за столом на ужине в Чизвике сидело тринадцать человек. И он встал из-за стола первым.
Пуаро не ответил. Мне стало не по себе: так бывает, когда сбывается какая-нибудь плохая примета.
- Странно, - глухо сказал я. - Согласитесь, что странно.
- Что вы говорите?
- Я говорю, очень странно. Дональд и это число тринадцать. Пуаро, да о чем вы думаете?
И тут, к великому моему удивлению и, признаюсь, к возмущению, мой друг затрясся от смеха. Он смеялся довольно долго. Видно, какая-то забавная мысль вызвала у него приступ такого неудержимого веселья.
- Черт возьми, да над чем вы смеетесь? - резко спросил я.
- О-хо-хо! - прямо-таки задыхался Пуаро. - На днях, Гастингс, я услышал одну загадку. Что это такое: две ноги, перья и лает, как собака?
- Конечно, цыпленок, - нехотя ответил я. - Я эту загадку еще в детстве знал.
- Вы слишком много знаете, Гастингс. Ну почему вы не ответили: "Я не знаю"? Я бы тогда сказал: "Это цыпленок", а вы бы возразили мне: "Но цыпленок не может лаять". Тогда бы я ответил: "Я это и сам знаю, просто мне хотелось сделать загадку потруднее". А если с инициалом Д. все обстоит так же, как с этой загадкой?