«Ух, какая фактура! В кино бы его. Так ведь и пропадет зря в медицине», – подумал Антон.
Алеша вяло улыбнулся Антону и Люсе, даже и не улыбнулся, а так, просто чуть-чуть дрогнули губы. Он подошел к окну и сразу же стал закуривать дешевую сигарету.
– А это Соня, – продолжала Нонна. – Тоже из медицинского института. Докажи, Сонечка!
Соня достала из сумочки стетоскоп и, подняв его над своей пышной, высокой прической, совершенно серьезно, как артист в цирке демонстрирует предметы, с которыми совершает фокусы, показала стетоскоп присутствующим, повертела его в руках, а потом затолкала обратно в сумку. И тогда уже улыбнулась. Она была цветущая, яркая, какая-то подчеркнуто грубая и земная.
– Любит дурачиться! – сказала Нонна.
– Ничего подобного! – капризным голосом дошкольницы перебила ее Соня и села на пол рядом с Антоном.
Все засмеялись.
Соня с откровенным интересом разглядывала Антона, его руки, обхватившие согнутую в колене ногу. Дотронулась пальцем до его черных волос. Она глядела в его глаза широко открытыми глазами, подражая взгляду ребенка.
Антона начала злить ее игра. Соня почувствовала это, вздохнула и, обратившись к Нонне, сказала, показывая пальцем на Антона и Люсю:
– А кто это такие: он и она?
– Он – Антон, будущий знаменитый режиссер. Она – Люся, будущая звезда русского театра.
– Ой, Алеша, куда же мы с тобой затесались со свиными рылами да в калашный ряд! – воскликнула Соня, неуклюже поднимаясь. Постояла в нерешительности и спросила: – А может быть, полечить? Может, тут мания величия?
Нонна принесла рюмки и коробку конфет. Разлила по рюмкам вино и, приглядываясь к его приятному золотистому цвету, сказала:
– Тост такой: чтобы участь травести миновала Люсю Бояркину.
Никто не обратил внимания на тяжелые шаркающие шаги в коридоре. Никто не заметил, как в дверях появилась бабушка, закутанная в пестрый плед, остановилась и стала прислушиваться к разговору молодых.
Говорили о Люсе и о ее дипломном спектакле.
– Вот у меня был такой случай, – сказала вдруг бабушка, и лицо ее просветлело. Молодые люди не рискнули перебить ее воспоминания даже приветствием. Они молча встали. – Когда я кончала хореографическое училище, мне дали партию Снегурочки в балете «Снежная королева». В этой партии я и еще две мои подруги себя показать не могли. И мы сами стали репетировать другой балет… Репетировали ночами. Днем сцена была занята. И балет удался! Его поставили в театре. А потом он часто шел в Петербурге, в Москве…
Бабушка грустно улыбнулась, безнадежно махнула рукой: зачем вспоминать? Все ушло. Невозвратно ушло и стало никому не нужным…