Наташа смотрела на него чистыми синими-синими глазами и улыбалась значительно и победоносно. «Знаю, – говорила ее улыбка, – и радость, и боль я дала тебе на всю жизнь. Никогда меня не забудешь».
– И действительно не забыл, – сказал он вслух удивленной Люсе и смутился.
А Люся так и не пришла в себя. Все тот же нестройный вихрь мыслей захлестывал ее. Вихрь мыслей и пугливой радости.
– Люся, – сказал Владимир Павлович. – А ведь на протяжении всей вашей жизни я за вами слежу…
Так вот кто он – этот таинственный незнакомец, интересующийся Люсиной судьбой!
Люсе вспомнилось, как года три назад подружка из детского дома случайно подслушала телефонный разговор мамы: она сообщила кому-то о Люсе. Но почему же, почему его интересовала судьба девчонки из детского дома?
– Слушайте, Люся, грустную и романтическую историю…
Как-то однажды я приехал в родной город. В честь моего приезда у брата собрались гости. Я пришел с опозданием, прямо из театра.
Была осень. По-сибирски холодная. Падал снег вперемешку с дождем. К ночи лужи подернулись легким ледком.
Я вошел в полутемный холодный подъезд и стал было подниматься по лестнице, но вдруг вздрогнул. Мне показалось, что кто-то прячется в темном углу лестничной площадки. Я пригляделся и увидел совсем молодую девушку со свертком в руках.
«Вы что?» – невольно спросил я ее.
«Так… Греюсь», – сказала она.
Я усмехнулся:
«Греетесь в холодном подъезде?»
И стал подниматься вверх.
Меня ждали. Вся компания была в сборе. Мои земляки встретили меня шумной радостью. Мы сели за стол. Брат произнес цветистый тост за мое здоровье, и мы подняли рюмки. Но в это мгновение в дверях комнаты появилась перепуганная домашняя работница. Она держала в пеленке крошечную девочку, посиневшую от плача и холода.
«Подбросили… В одной простынке лежала… на каменном полу».
«Зачем он мне это рассказывает? – думала Люся. – Зачем?»
– А ребенок заливался плачем, – продолжал Владимир Павлович. – Мы все страшно разволновались, растерялись и вначале не знали, что делать. Потом завернули девочку в одеяло. Накормить было нечем. Ей, вероятно, не было еще и месяца. Долго совещались, что предпринять, и сошлись на таком решении: отнести девочку в Дом ребенка.
Люся побледнела и встала. Она все поняла.
– Мы сами дали ей имя: Людмила Бояркина. Сперва за ребенком, то есть за вами, следили все мои приятели, которые жили здесь. А после они разъехались кто куда и, может быть, забыли о вас…
А мне запомнился этот случай. И, приезжая сюда, а иногда даже из Москвы я справлялся о Люсе Бояркиной. То есть о вас…