Подобная стрельба была не редкостью в любом секторе. Другое дело пулемёт. Тут даже самый пьяный бандит задастся вопросом, у кого может быть так много крупнокалиберных патронов? Постороннее внимание юноше было не нужно. И чем позже его заметят, тем будет лучше для него.
Перекусив консервами, Ли снова вернулся на свой наблюдательный пост и выглянул в окно. Надсмотрщики выгнали во двор очередную партию рабов, и они снова принялись искать.
Подгоняемые плетьми рабы сантиметр за сантиметром осматривали и ощупывали землю, пытаясь найти хоть что-то. Самое неприятное было в том, что никто толком не знал, что именно они ищут, и звали охрану к каждой ямке во дворе. Это вызывало злость надсмотрщиков, и те отыгрывались на рабах, пуская в ход плети. Подобные взаимоотношения не могли не отразиться на качестве работы. В итоге все злились на всех, рабы ненавидели надсмотрщиков, надсмотрщики – боевиков, те – командиров, а сами командиры начинали ненавидеть Стеллу.
Эта обстановка всеобщей ненависти не могла не отразиться и на общих взаимоотношениях, что было на руку Ли. Внимательно присматриваясь к происходящему, он отмечал любую мелочь, стараясь получше изучить врага. Тихо посмеиваясь над неуклюжестью боевиков, он мысленно готовился к схватке.
Ночь накрыла сектор неожиданно, как это бывает в пустыне. Только что было ещё светло, а через несколько минут наступает темнота, рассеиваемая только бледным светом луны.
Щелканье плетей и ругань надсмотрщиков стихли, сменившись пьяными воплями и нередкой стрельбой в воздух. К ним примешивался визгливый хохот проституток и крики избиваемых рабов, которым не посчастливилось прогневить хозяев.
Бесшумно выбравшись из своего укрытия, Ли проскользнул через двор, стараясь держаться в тени. Подобравшись к ближайшей вышке, он тихо поднялся по приставной лестнице и замер, осторожно выглядывая на смотровую площадку.
Часовой стоял, прислонившись к перилам, и с интересом наблюдал за событиями у загона рабов. Ли осторожно достал стилет и шагнул к бандиту. Зажимая горло левой, он одновременно всадил клинок правой рукой. Сталь с чуть слышным хрустом пробила плоть, и острие стилета нашло сердце часового.
Убедившись, что человек мёртв, Ли выхватил из кармана шнур и быстро накинул его на шею мертвецу. Перекинув другой конец через потолочную балку, Ли закрепил труп так, чтобы со стороны казалось, что человек стоит, внимательно что-то рассматривая под вышкой.
Проделав подобные манипуляции со всеми охранниками на вышках, он взялся за тех, кто мог перемещаться по земле. В течение двух часов он действовал как мясник, уничтожая всё, что могло представлять хоть малейшую опасность его предприятию.