5 июля, 11 часов утра Сегодня утром видел Марию. Она поблагодарила меня за то, что я стае ее теннисные туфли, м оказала: - Как жаль, что ты возвращаешься в город. После чего поплыла к надувному матрацу и погрузилась в чтение Библии. Вчера ночью я соврал. Я не верю в Бога. По крайней мере, в того, что так активно мне вредит.
12 июля, 9 часов вечера Сдал последний экзамен на звание скаута-орла: целых пять минут рассказывал о борьбе с пожаром и о технике безопасности. Скаут-мастер сказал, что мало кто говорит на эту тему с таким пылом и в то же время столь здравомысляще.
14 июля, 11 часов вечера Сегодня получил известие о том, что утром Мария утонула в Промисд-Ленд-Лейк. Очевидно, она нырнула с трамплина и ударилась головой. Она купалась одна, и никто не знал, что она попала в беду. А когда ее нашли, было слишком поздно. Я больше не верю, что мир добр. Все доброе, хорошее либо погибает само, либо его убивают. Я знаю, что, если бы был тогда там, я бы ее спас. Но я знаю и то, что думать сейчас об этом бессмысленно и хотеть что-либо изменить тоже. Марии больше нет, и внутри у меня пустота, мне очень грустно. - Спасибо, что спас мои тапочки, - это было последнее, что я услышал от Марии. - На здоровье, - ответил я. Мне хотелось бы, чтобы все было не так, лучше... Чтобы я успел-таки высказать ей и другим то, о чем я не посмел заикнуться... и чтобы я теперь мог это вспомнить... - Не забудь про домашнее задание по гражданскому праву... - Спасибо, что спас мои тапочки... МИНУТА МОЛЧАНИЯ - На здоровье.
17 июля, 10 часов утра Марию похоронили в сверкающем серебристом гробу. По небу плыли большие белые облака. Ей бы это понравилось.
20 июля, час ночи Не понимаю, почему все это, зачем?
2 августа, 4 часа ночи Не могу уснуть, не могу уснуть, не могу уснуть...
15 августа, 3 часа ночи Сегодня мы полночи с папой не спали, а разговаривали. Пришли к единому мнению, что мне нужно переменить обстановку или я рехнусь. Папа умеет подбирать нужные слова. Я сказал ему, что чувствую себя страшно виноватым: я ведь не был влюблен в Марию. Если бы я ее любил, она, наверно, осталась бы жива. А папа сказал, что любовь не может помешать смерти, она лишь причинит человеку дополнительную боль. А потом добавил, что французский крестьянин, которого они убили во время войны, вовсе не был предателем, сотрудничавшим с немцами. Это оказались наговоры соседей: просто они должны были ему деньги. Мы с папой долго сидели, не произнося ни слова. Затем он сказал мне, что все мы оступаемся. И не раз, и не два - так уж устроена жизнь.