В принципе, необходимость подобных оправданий не имеет отношения к фантастике как разновидности литературы или иного искусства. Требование объясняться по поводу чудес перешло в фантастику из самой жизни. Если в нашей действительности появляется необычный факт - то и индивидуум, и общество нуждаются в его немедленном объяснении, дабы связать невероятное событие с континуумом прошлого опыта. Если над городом пролетает летающая тарелка или какая-то девочка начинает воспламенять взглядом - журналисты немедленно связываются с учеными экспертами, которые должны дать феномену хоть какое-то объяснение и тем самым примирить человечество с чудом. Объяснением может быть самым незатейливым. В принципе, достаточно подвести странный факт под уже известную категорию. Эксперты могут не раскрывать физиологический механизм способности к воспламенению взглядом - достаточно назвать ее "уникальной человеческой способностью". Уникальные человеческие способности - это довольно распространенное и уже почти не вызывающее интереса явление, и поджигающий взгляд оказывается просто новым прецедентом ординарной группы фактов. Как мы уже говорили, художественный вымысел отличается от фантастического тем, что первый придумывает необычные индивидуальные факты, в то время как второй вводит в действие целые несуществующие категории.
Наше восприятие мирится с любым, самым удивительным фактом, если он относится к неудивительной категории. Фантастического мы не терпим. Наши объяснительные способности работают на разрушение фантастического, хотя используемые при этом объяснения часто бывают дурацкими, формальными и ничего не объясняющими. Но вообще такой феномен человеческой цивилизации, как "объяснение", обладает, прежде всего, не познавательной, а психотерапевтической функцией. Он избавляет нас от изматывающего наши душевные силы удивления, он убеждает, что бытие еще пока достаточно понятно и безопасно, поскольку более или менее соответствует прошлому опыту. Впрочем, фантастика как вид литературы обладает еще и дополнительным стимулом для применения объяснений. Литература, чтобы захватить читателя, должна побудить его создать в воображении особый мир, соответствующий данному литературному произведению, в литературе применяется специальная техника создания иллюзий, к которым питают доверие. Никак не объясняемое чудо вызывает недоверие и разрушает иллюзорный мир. Для модернистского произведения, не претендующего на создание целостного иллюзорного мира, это вполне допустимо, но большинство фантастических произведений пишутся в иной, более консервативной эстетике.