Особо следует сказать о технической фантастике, чья задача в основном сводится к демонстрации возможных будущих достижений техники. Техника по большей части и сама есть инструмент реализации человеческих желаний, во всяком случае возникновение техники подчинено именно этому импульсу. Поэтому в технической фантастике мы имеем сложную диалектику двух смысловых пластов: с одной стороны, мы имеем демонстрацию технических устройств, предназначенных избавить человека от нереализованных желаний, с другой стороны, сам акт такой демонстрации есть в некотором роде особого рода психотерапевтическая техника, воплощающая и утоляющая человеческие желания. То есть техническая фантастика - это психотерапия средствами литературы, а одновременно - литература о психотерапии средствами техники. На этом основании техническую фантастику можно было бы назвать "исполнением желания в квадрате". Фантастика фантазирует о развитии техники. Но развитие техники, и говоря шире - развитие цивилизации сами во многом подчинены человеческим желаниям и потребностям, которые можно считать психическим локомотивом мирового прогресса. Техническая фантастика возникает на разрывах между материальным прогрессом и желанием, - но надо осознавать, что эти разрывы возникают не потому, что Прогресс и Желание идут в разные стороны, а только потому, что они идут с разными скоростями - желание всегда обгоняет. Техническую фантастику можно понимать как мысленное предвосхищение исполнения желаний в процессе развития цивилизации. Те негативные последствия исполнения желаний, о которых мы читаем в фантастике, в принципе вполне аналогичны соответствующим негативным последствиям в реальной жизни. Технические открытия и фантастические грезы есть разновидности некоего общего вида акций, который можно назвать "работой человечества со своими желаниями". Об этом вполне точно писала Ханна Арендт: "Наука лишь воплощает в жизнь человеческие мечты, и она лишь подтвердила, что сны не обязательно должны оставаться фантазией. Простой обзор научно-фантастической литературы, странным безумием которой, к сожалению, до сих пор никто еще всерьез не встревожен, мог бы показать, насколько последние новинки здесь идут навстречу именно желаниям и сокровенной тоске масс" 107). Вячеслав Рыбаков выдвинул предположение, что фантастика, будучи более древней формой словесности, всегда оперировала коллективными целями и желаниями, в то время как реализм возник тогда, когда первобытный "коллективный субъект" оказался расчлененным, и интересными стали индивидуальные мысли и чувства108).