Снегирев отдавал себе отчет: знай дядя Роман, каким путем зарабатывался приварок, намного превосходивший его нищую пенсию, он предпочел бы пойти по миру, чем его получать.
Передача кончилась.
И события вдруг понеслись вскачь, потому что судьба выкинула очередной фортель.
После «Открытого забрала» предполагалась музыкальная заставка, потом спортивное обозрение. Однако едва кончились титры, вместо эстрадного певца на экране сразу возник спортивный обозреватель. Этого симпатичного молодого мужчину тоже знала в лицо если не вся Россия, то половина как минимум.
Однако такого выражения на знакомом лице не видал еще никто и никогда. У парня были добрые глаза, светившиеся из длинных ресниц словно бы постоянной готовностью к веселой улыбке. Теперь в них стоял беспомощный ужас, и люди в зале, вовсю обсуждавшие между собой Аленину передачу, это заметили.
— Друзья... — начал наконец обозреватель, и севший, чужой голос тоже был незнакомым. — Друзья! Соотечественники!..
— Батюшки! Помер! — всплеснула руками тетка с корзиной. Кого она имела в виду, так и осталось неизвестным.
— Буквально только что к нам в студию пришло страшное сообщение... Полчаса назад, как раз в момент передачи «С открытым забралом», в подъезде собственного дома была убита Алена Ветлугина...
Стоявшие в зале замерли на местах, от стены до стены прокатился стон. Можно было не сомневаться, что такой же стон ужаса раздался сейчас в каждом доме, где сидели у телевизоров счастливые и несчастливые семьи. Отшатнулась, выронив дистанционный пульт, Елена Петровна, ахнула Ирина, мрачно выругался Слава Грязнов. Слитный вздох огромной страны пробил стратосферу и ушел в небеса, догоняя отлетевшую душу и кутая ее незримым саваном памяти и любви.
Алексей Снегирев, которого жизнь давным-давно отучила от проявления бурных эмоций, перестал изображать дремлющего, вскинул голову и посмотрел на экран. Там уже висела фотография Ветлугиной, оперативно разысканная телевизионщиками. Алена яростно жестикулировала, сидя на краю заваленного бумагами стола. Ее засняли в момент обсуждения с коллегами какого-то животрепещущего вопроса; невысокая хрупкая женщина излучала такой могучий поток жизненной энергии, что у тетки с корзиной хлынули из глаз слезы.
— Вот был человек... — всхлипывала она. — А теперь нету!..
Фотографии стали меняться. Зрители, привыкшие лицезреть Алену Ветлугину в кадрах тщательно подготовленных передач, впервые видели ее, так сказать, на творческой кухне. Вот она в аппаратной, с чашкой кофе в руке, устало трет лоб ладонью, между пальцами свешиваются очки, держащиеся на одной дужке. Вот, облаченная в джинсики, задумчиво грызет ручку, стоя на коленях среди разложенных прямо на полу листков с фрагментами каких-то сценариев. Вот Алена стремительно входит в дверь, на ходу что-то объясняя скептически настроенному мужчине... Экранный имидж на глазах обрастал плотью и кровью, и мысль о том, что эта самая плоть остывала сейчас в покойницкой какой-то больницы, становилась физически невыносимой.