В общем, черт его разберет...
Зазвонил телефон. Олег поднял трубку.
— Вас Грязнов из «Глории».
18.30. Сыскное агентство «Глория»
— Вишь, Сашок, до чего профессиональная этика доводит,— раздраженно говорил Грязнов, нервно постукивая пальцами по полированной поверхости стола. — Все заказчикам отдаем, копий себе не оставляем. По истечении определенного срока вообще все сведения о том, что был такой заказ, уничтожаем... Так что, видишь, как выходит... Кругом шестнадцать!
— Значит, говоришь, Голуб...
— Голуб Лев Борисович.
Мысли в голове Турецкого бешено скакали. Голуб из Кандалакши... Голуб из ЧИФа «Заполярье»... Левка, организовавший нападение на поезд... И вот он всплывает снова, на этот раз по делу об убийстве Ветлугиной!
— Так, — сказал он, — у меня с собой фоторобот некоего Голуба, который Олег привез из Кандалакши. Позови Сивыча, опознает он его или нет.
Василий Васильевич моментально признал в человеке, глядевшем на него с портрета, того, кто заказывал слежку за тележурналисткой.
— Мне и тогда показалось странным, — Сивыч пожал плечами. — Фамилия вроде еврейская, а на вид — русский Ваня.
— Не исключено, что паспорт поддельный.
— А что вы там нарыли, с Ветлугиной? — спросил Турецкий у Сивыча.
— Ну что? В Москве — так и вовсе ничего. Из дома — на работу, там до поздней ночи — и домой. Больше никуда. Работала, как ломовая лошадь. В Ульяновске два дня была она, — Сивыч тяжело вздохнул, он чувствовал себя ответственным за убийство Аленушки. — Ходила по разным учреждениям, в ФСБ. По-моему, пыталась в архивы попасть. Вечером в ресторане сидела с начальником ФСБ...
— И это вы снимали?
— Снимал... — подтвердил Сивыч. На нем не было лица. Он еще раз вздохнул и, повернувшись к Грязнову, сказал: — Вячеслав Иванович, ты меня прости, но я, наверно, уволюсь. Вот я и заявление уже написал.
Василий Васильевич положил на стол составленное по всем правилам заявление об увольнении по собственному желанию.
— Не смогу я больше работать... Уж ты пойми меня...
11 ИЮНЯ
12.00
— Александр Борисович, — зазвучал звенящий от волнения голос Золотарева,— задержали этого Шакутина. Он сейчас в ДПЗ, во внутренней тюрьме на Петровке, 38.
— Где его задержали? — спросил Турецкий.
— Ошивался вокруг дома Ветлугиной, — ответил Олег.
— Сейчас еду, — коротко сказал Турецкий и поспешил вниз, где у входа его ждала машина.
Кол Шакутин узнал о гибели Алены Ветлугиной одним из последних — ему уже давно было не до телевизора и не до острых общественно-политических передач. Накануне Кол, распрощавшись с Игорем, немного очухавшись, бегал по Москве, высунув язык, и искал покупателя на свою квартиру. Продавать приходилось в спешке, но не хотелось получить за нее совсем гроши. Вчера вечером, набегавшись вконец, Николай завалился с бутылкой к своему институтскому приятелю, тот отмечал день рождения, и телевизор не включали, а ночью поехали на дачу, благо впереди были выходные.