Отчего-то смутившись, она занялась стоявшей на хлебнице кофеваркой (опять забрались муравьи, постным маслом, что ли, помазать?), а когда минуту спустя обернулась к своему гостю, то обнаружила, что он мирно спал, уронив голову на грудь. Окажись рядом с Ирой Турецкий или Дроздов, они объяснили бы ей, что человек с его подготовкой отключается подобным образом, только когда чувствует себя в полной безопасности.
Алексей ощутил ее взгляд и мгновенно открыл глаза:
— Извините... Я прямо с поезда, а ночь, сами понимаете...
— Такая, что вы на ходу засыпаете,— сказала Ира.— Может, приляжете? У вас со временем как?
Он помолчал, потом на что-то решился:
— Если честно, Ирина Генриховна, я к вам шел с вымогательской мыслью... попроситься... так сказать... посидеть где-нибудь в уголке. Вечером у меня важная встреча, а податься до тех пор решительно некуда. Я понимаю, что с моей стороны это нагло до невозможности. Если мое присутствие вам не очень... или каким-то образом обременит... я ни в коем случае...
Тут Ира поняла, что следовало брать власть в свои руки. Мужчины!.. Какой гнусный лжец первым сказал, будто эти создания решительны и беспардонны?.. Советско-лихтенштейнская кофеварка выплюнула последнюю порцию кипятка и разразилась протяжными вздохами, но Ира оставила ее без внимания.
— Вот что, — сказала она. — Идите-ка в ванную, ополоснитесь. Сейчас полотенце дам. Я пока хоть яичницу приготовлю. Покушаете — и на диван. Поняли?
— Дайте кофейку, — попросил Алексей.
Ира налила, и он очень осторожно взял у нее высокую узкую кружку. Он почему-то упорно не желал избавиться от перчаток, дурацки выглядевших в сочетании с тенниской.
Ира сказала себе, что это не ее дело, и тут же обратила внимание, что пальцами он старался шевелить как можно меньше, а чуть повыше перчаток под бледной, незагорелой кожей... батюшки! — наливались багровые синяки. Любопытство составляет порок - или скорее достоинство? — всех женщин на свете. Ира присмотрелась и скоро заметила край бинта. Господи, спаси и помилуй! Сплошь пропитанный запекшейся кровью!
— Слушайте! — выпалила она. — Да что у вас с руками?!.. Он ответил равнодушно и безо всякой охоты:
— Немножко попортил.
— Я уж вижу, какое немножко. Снимайте перчатки! Он снял. Глаза у Иры полезли на лоб.
— Боже, — сказала она и побежала в комнату за перекисью водорода. Женщины в таких случаях соображают удивительно быстро.
Когда она во всеоружии вернулась на кухню, то увидела, что ее гость снова уснул, откинувшись к холодильнику. Руки в набухших от крови повязках неподвижно лежали на столе, на бежевой облупленной клеенке. Кушайте меня с маслом...