— На арфе — возможно, шевалье. — заметила Пен. — Но не на шпаге. Ею вы владеете безукоризненно. За что я вам еще и еще раз приношу благодарность.
— Что ж, — сказала принцесса, — надеюсь, в один из вечеров вы все‑таки сыграете для нас, шевалье.
Оуэн поклонился.
— С удовольствием, мадам.
В комнату вошли новые люди. Это были мать и отчим Пен, и та предложила Оуэну познакомиться с ними.
— Почту за честь, — ответил он, заметив, с какой любовью и гордостью она смотрит на них, представляющих собой весьма приятную пожилую пару.
Интересно, насколько близки они с дочерью? Он уже знал от нее, что родители не разделяют и тем более не поддерживают ее сомнений в отношении судьбы младенца, а также ее страстного, а по их мнению, болезненного, желания доискаться до того, что она называет истиной.
— Пен, дорогая, — леди Джиневра подошла к дочери, — нужно ли тебе было вставать сегодня с постели?
— Я уже полностью осознала всю неразумность своего поступка, мама, — отвечала Пен, чувствуя необходимость подчеркнуть, что не перестает считать себя кругом виноватой, — но сейчас я, поверь, вполне здорова и хочу представить вам обоим шевалье д'Арси, которого не устаю искренне благодарить за спасение.
Ее мать с некоторым недоумением почуяла иронические нотки в словах дочери, но оставила выяснение на будущее. Сейчас же она повернулась за поддержкой к мужу, который сказал:
— Да, и мы также не устаем благодарить шевалье за ото. — Обратившись к Пен, он добавил:
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, дорогая. Словно все, что приключилось с тобой, только прибавило тебе прелести, Оуэн встретился с твердым одобрительным взглядом лорда Хью и с полными слез и признательности глазами его жены, поклонился им, пробормотал «леди Кендал», «милорд» и таким образом закончил ритуал знакомства.
Но ритуал выражения признательности продолжался еще некоторое время, пока Пен, измученная сознанием собственной вины и уставшая от славословий по адресу Оуэна, не произнесла решительно и с немалой долей язвительности:
— Я уже поняла, что должна расплачиваться за содеянное всю оставшуюся жизнь, и умоляю поговорить о другом!
Только тогда лорд Хью решил Переменить тему и спросил у Оуэна, давно ли тот в Лондоне.
— Прибыл несколько дней назад, милорд. У меня тут кое‑какие дела, хочу также провести в Лондоне Рождество. Я так давно не был в рождественские дни в Англии. С самого детства.
Тон, которым он говорил, был искренним.
— В таком случае, — сказала леди Джиневра, — позвольте нам быть одними из первых, сэр, кто приглашает вас в гости. Счастливы будем видеть вас в нашем доме в Холборне.