Еще через 15 лет его долги выросли до $10 млрд. А годовой оборот перевалил за $500 млн.
В этот момент Руперт Мёрдок произвел первую и единственную газетную революцию XX века. Разумеется, все на той же Флит-стрит и в ее окрестностях.
* * *
Газетные лорды были самым популярным, но, положа руку на сердце, не самым эффектным аттракционом Флит-стрит.
Изумительнейшим явлением в английской прессе оставались профсоюзы. Призванные выторговывать у владельцев газет выгодные условия труда для подопечного пролетариата.
Делали они это с железной несгибаемостью, заслуживающей отдельного внимания.
Дабы работодателям-эксплуататорам не пришло в голову чересчур угнетать рабочий класс, профсоюзы неумолимо фиксировали кому, сколько и за что нужно платить. За каждое отдельное движение типографскому рабочему полагалась определенная сумма.
За то, что он приносил манускрипт к своему рабочему месту. За то, что он доставал свинцовый шрифт из ящика. За то, что он время от времени менял шрифты. За курсив, само собой – отдельная плата.
Специально нанятый человек перелистывал страницы манускриптов для наборщика. Предложение заменить этого человека простым пультом профсоюзы провалили в единодушной и непобедимой ярости.
Как они вообще проваливали любое предложение, связанное с экономией.
Неудивительно, что решительно все лондонские газеты ничего, кроме чистого убытка, не приносили.
Работать на Флит-стрит имели право только члены профсоюза. Уволить их можно было только с согласия профсоюза. Если владельцу газеты приходила в голову шальная мысль напечатать тираж где-нибудь на стороне, то наборщикам полагалось стопроцентное возмещение убытка – от несостоявшегося заработка.
Рабочие типографии зарабатывали примерно в пять раз больше, чем журналисты.
Там, где мог справиться один человек, профсоюз требовал нанять пятерых.
Переход от ручного набора к автоматическому, как несложно догадаться, был насмерть заблокирован.
Так же, как и самая скромная критика. Наборщики просто отказывались набирать статьи, в которых о профсоюзах говорилось что-либо не совсем хвалебное.
Любая капиталистическая акула, которой пришло бы в голову как-то защититься от этой беспрецедентной диктатуры пролетариата, могла твердо рассчитывать на полный разгром – причем не в переносном смысле, а в совершенно прямом.
Пролетариат готов был не задумываясь разнести вдребезги любое мятежное издательство.
Руперту Мёрдоку потребовалось не больше месяца, чтобы понять: революция или смерть.
На подготовку революции ушло 18 лет и пара сотен миллионов. В сентябре 1985 года Мёрдок объявил начало вооруженного восстания.