А он мог только швырять в меня свою силу, ослабляя себя этим. Затем в ход пошли какие-то призрачные звери, пытавшиеся меня сожрать… Они не могли меня убить, но тоже ослабляли.
Но меня питали мои куколки, и я был готов истощить их и себя до конца, уничтожить всех.
И я собрал всю свою силу, скрестил энергию живых и мёртвых, и направил все эти силы на Йоширо.
Тот не выдержал — и я увидел яркую вспышку зелёного огня, сжигающего его, столб пламени поднялся буквально до небес — я едва успел перехватить эту энергию, направить её силой пентаграмм и своей почти угасающей силой в неподвижное тело Тензо.
Затем уже на грани потери сознания бессильно рухнул на землю.
Даже падая, я ухитрился повернуться лицом к Агояши, и увидел, как её тело растворяется, сгорает в ярко-зелёном пламени — и превращается в золотой огонь, под цвет её глаз. Ярко-золотой силуэт вознёсся на небеса, растворяясь в первых лучах утреннего солнца.
Закрывая глаза, я почувствовал, что на этот раз победил — Агояши стала богиней смерти.
Я знал это точно, словно мне на ухо шепнули высшие силы.
Просто я всегда чувствовал мою милую подругу.
Своё обещание я выполнил. Теперь осталось придти в себя и ожидать появления разгневанных богов смерти. Или за мной пришлют одного?
Опустошение изгнало все чувства из души и тела — и я наконец-то потерял сознание.
Очнулся я на том же кладбище, когда вечер уже располосовал землю тенями. Прохлада казалась почти зимней, особенно ощущался холод смерти.
Пошатываясь, я побрёл прочь, не найдя в себе сил на телепортацию. Осматривая достаточно грязный серый плащ, я обнаружил несколько крупных купюр во внутреннем кармане, поэтому, равнодушно стащив с себя плащ, я его скомкал и выбросил в ближайший куст, сразу ощутив, как руки от весеннего холода сразу же стали почти нечувствительными. Порывы ветра трепали ветви деревьев, тёмно-серое небо казалось донельзя унылым — мои внутренние ощущения как нельзя совпадали с мрачной погодой.
Пустота. Боль. Опустошение.
Я сам себе казался призраком, который бродит по кладбищу, не в состоянии отыскать собственную могилу.
Ухмыльнувшись этим мыслям, я вышел наконец-то к дороге, где быстро словил машину — мой костюм выглядел безупречно, поэтому подобрали меня быстро — и сразу же заплатив водителю, откинулся на заднем сидении в полузабытьи, растворившись в раздражающе весёлом голосе диджея из радиоточки и слишком громко включенной музыке. Пусть, главное, что водитель не терзает меня вопросами. Например, о том, как на заброшенном кладбище оказался я — весь такой интеллигентный, в белом.